Книга Хозяйка старой пасеки 2, страница 119 – Наталья Шнейдер

— Правильно, — так же сухо ответил Стрельцов.

Они вскрывали мешок за мешком, и внутри было одно и то же. Копорка. Та же гадость, что лежала в шкатулке тетушки под видом чая. Под мешками обнаружился плотно оплетенный ящик. На кожаной полосе, опоясывающей его, виднелась печать с иероглифами.

— Этот настоящий. Хатайский, — сказал Гришин.

— Но не обшит и без печати, — кивнул Стрельцов.

Я не удержалась от вопроса:

— Что это означает?

— Это значит, что чай ввезли, минуя таможню.

Еще и контрабанда. Отлично. Интересно, Стрельцов будет мне передачки носить?

Гришин вгляделся в темноту у дальней стены и присвистнул.

— Ваш-сиятельство, гляньте-ка.

Стрельцов переместил огонек. У стены стоял еще пяток похожих плетенок — только с откинутыми крышками, в которых было прорезано что-то вроде дверцы. Видимо, настоящий хатайский чай планировали перемешать с подделкой, рассыпать по этим плетенкам и продать как подлинный. Отличный бизнес, учитывая, что кипрей, из которого делают копорку, растет даром.

Исправник повернулся ко мне.

— Глафира Андреевна, я вынужден требовать объяснений.

Наши взгляды встретились, и тугой узел, что успел скрутиться в животе при его словах, разжался. Он все понимал. Или мне хотелось в это верить?

Я развела руками.

— Прошу прощения, Кирилл Аркадьевич, но я не могу их дать. Я не помню. Но могу предположить, что…

Я сообразила, что Савелия и его возможные мотивы мы со Стрельцовым обсуждали только при Гришине, который тоже занят в расследовании, а остальных исправник, возможно, и вовсе не собирался ни во что посвящать.

— … что теперь становится яснее, кому и почему так мешала моя пасека. Пятьсот отрубов только цыбик чая. Не говоря о вещах противозаконных и потому обсуждению в присутствии властей не подлежащих.

Гришин кхекнул. Варенька открыла рот и тут же закрыла — похоже, выволочка от кузена все же чему-то ее научила.

А еще я, кажется, поняла, почему староста с такой готовностью послушался Савелия. Дело было не в привычке подчиняться. Собрать такую прорву травы и переработать ее невозможно в одиночку. Значит, староста был в доле, да и часть деревенских наверняка имели дополнительный приработок.

Которого я их лишила. И это еще одна головная боль. Да что же это такое: с одним разберешься — еще пяток дел навалится!

— Пожалуй, я… — начал Стрельцов. Вздрогнул. — Охранка!

Марья Алексеевна закричала. Попыталась вцепиться в косяк и потеряла равновесие. Взметнулись юбки, раздался глухой удар, еще один.

Мои руки будто сами подхватили мешок — не такой уж легкий он оказался, но то ли страх, то ли магия придала мне силы — и швырнули под летящий по лестнице ворох юбок.

А сверху лестницы что-то застучало, равномерно пересчитывая ступени. Захлопнулась дверь, и стал виден огонек, падающий все ниже и ниже.

— Граната! — крикнул Гришин.

Конец второй книги