Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 116 – Наталья Шнейдер

— Как велишь, милая. О приданом для младенчика не беспокойся. И холсты на пеленки есть, и рубашонки, и чепчики, да я и еще нашью. Только платье мне какое старое дай на свивальник. Его из материной одежды шить надо.

Свивальник? Пожалуй, без него обойдемся. Может, когда ребенок лежит в люльке целыми днями без присмотра, и нужно ограничивать его движения, чтобы не выпал, да только я не собираюсь его так бросать.

— Люлька на чердаке хранится, матушку твою еще в ней качали, и тебя, и твоему ребеночку послужит, — продолжала ворковать Марья. — А там, глядишь, и найдется…

— Нет уж, хватит мне и одного мужа, — отрезала я.

— Как скажешь, деточка.

Кирилл Аркадьевич Стрельцов принял меня в присутствии, в своем кабинете. Дорога до города далась непросто: раньше меня никогда не укачивало, а тут пришлось несколько раз останавливаться, чтобы отдышаться и удержать в желудке завтрак. Но, если удастся доказать, что драгоценности украл Зарецкий, тот все-таки получит по заслугам.

Стрельцов слушал меня внимательно, не перебивая, только вот хмурился все сильнее.

— Анастасия Павловна, я всем сердцем желаю вам помочь, — сказал он наконец. — И я сделаю все, что от меня зависит.

— Но? — подняла бровь я.

— Но найти доказательства будет очень сложно, а без доказательств… — Он развел руками. — Я все же представитель закона, а не самодур.

— Понимаю.

Удивительно, что здесь вообще расследуются хоть какие-то преступления, притом что уездный исправник не только полицейский, но и глава МЧС, урядники — обычные мужики, выбранные «обществом», а приставов, следователей, по-нашему…

— Приставов всего трое, — продолжал Стрельцов, словно прочтя мои мысли. — Гришин хорош, да и сам я не поленюсь съездить и поговорить с ломбардщиком. Однако он действительно может быть убежден, будто второй раз к нему явились именно вы.

— Иллюзия?

— Что? — переспросил он. — О, нет! Иллюзий не существует… если не считать того восхитительного представления, которое вы устроили.

— Это была не иллюзия, — заметила я.

— Да, вы объясняли. Возвращаясь к нашим проблемам: полагаю, все куда проще. Зильберштейн близорук. Это не мешает ему в работе, так как ценности он разглядывает в увеличительное стекло. Но лица… — Стрельцов вздохнул. — Он не узнает человека, пройдя в сажени от него. Всему городу это известно. Если ваши подозрения верны, злоумышленник мог увидеть вас и подослать к нему женщину в похожей одежде и ярком тюрбане — все, кому не лень, судачили о вашем роскошном головном уборе. Конечно, дворянин не спутал бы княгиню с ряженой мещанкой, даже не видя лица, но ломбардщик и сам мещанин.

— А голос? — засомневалась я. — Его-то так просто не подделать.

— Запоминаете ли вы голоса людей с первой же встречи?

— Пожалуй, вы правы. Значит, все бесполезно?

— Повторюсь, я сделаю все возможное. Но не хочу обнадеживать вас зря, Анастасия Павловна.

Я кивнула, окончательно сникнув.

— Возможно, вас утешит, что зло никогда не остается безнаказанным. Божьи мельницы мелют медленно, но верно.

Не могу сказать, что меня это сильно утешило. Может, и хорошо, что доктор так и не появлялся в уезде — еще не хватало его пристукнуть и сесть за убийство в состоянии аффекта. Который вряд ли считался здесь смягчающим обстоятельством.

— Мне больше нравится «господь помогает тому, кто сам себе помогает».