Книга Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле, страница 73 – Хелен Гуда, Агния Сказка

— Неплохая работа, — сухо, почти бесцветно похвалил он. — Вы сработались как команда. В очередной раз повторюсь, вы могли бы принести куда больше пользы, работая на королевскую Инквизицию. Обдумайте мое предложение, инспектор Дюбуа, инспектор… Мари.

Мы с Дюбуа обменялись быстрыми взглядами, полными невысказанных слов.

— Благодарю за предложение, инспектор, — ответил Дюбуа с твердостью в голосе, — но мы останемся в следственном управлении.

Я кивнула в знак согласия, не произнося ни слова. Работать под началом Шмидта… это был бы совсем другой уровень тьмы, в которую я не хотела погружаться. Мне было достаточно той, что уже была вокруг.

— Как знаете, — пожал плечами Шмидт, ничуть не огорчившись. — Что ж, теперь вам стоит подумать о своем будущем.

Я нахмурилась, не понимая, о чем он говорит. Неужели и он, как и все остальные, намекает на мою помолвку с Дюбуа? Неужели в этом королевстве нет других тем для разговоров?

— Что будет с ними? — спросила я, кивнув в сторону уже закованных в магические кандалы Элоизы и Алекса. Их лица, искаженные злобой и страхом, сейчас напоминали маски, снятые с обезумевших актеров.

Шмидт усмехнулся и хмыкнул, и этот звук заставил меня содрогнуться. В нем были какая-то леденящая душу жестокость и отстраненность.

— Правосудие, Мари. Их осудят. Какое наказание их ждет, решит суд. Но можете не сомневаться, на свободе они больше не окажутся.

Такие знакомые слова для моей профессии каждый раз бьют под дых, выбивая воздух из легких. Сколько я видела людей, которые сами портят себе жизнь, совершая преступления, и все равно не могу без жалости относиться к тому, что они пустили свою жизнь под откос.

Я отвернулась от Шмидта, не в силах больше смотреть в его холодные глаза, и направилась к телу Эвергрина-старшего, лежащему неподвижно у алтаря. Он казался таким хрупким и беззащитным. Его лицо было бледным как полотно, а тело казалось слабым, словно сломанная фарфоровая кукла. Я опустилась на колени рядом с ним, приложила дрожащую руку к его шее, отчаянно пытаясь нащупать пульс. Ничего. Мои пальцы дрожали, словно осенние листья на ветру. Не может быть… Неужели все было зря?

Но потом… я почувствовала слабое, почти неуловимое биение. Едва различимое, словно трепет крыльев бабочки, но оно было.

— Он жив! — закричала я, не веря своему счастью и облегчению, захлестнувшему меня с головой. — Эвергрин жив! Кто-нибудь, помогите!

Шмидт, Дюбуа и остальные инквизиторы замерли словно пораженные громом, уставившись на меня. В их глазах читались недоверие и удивление. Все бросились к мужчине, и Дюбуа, проявив заботу, отвел меня в сторону, чтобы меня не снесли крепкие мужские тела, спешащие оказать помощь.

Я откинулась на руки Дюбуа, обессиленная до кончиков пальцев, но счастливая искра все же теплилась в груди. Кажется, все пережитое не зря. Несмотря на въевшийся в ноздри запах гари и крови, несмотря на горечь предательства, здесь, в этой проклятой часовне, забрезжил слабый луч надежды, словно рассвет после долгой и мучительной ночи. "Старший Эвергрин жив", — эта мысль бальзамом лилась на израненную душу. А убийцы… убийцы понесут заслуженное наказание. И хоть осадок остался горький, как полынь, на душе стало немного легче, будто огромный камень, давивший на плечи, внезапно рассыпался в пыль.