Книга Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле, страница 56 – Хелен Гуда, Агния Сказка

— Простите, господин Эвергрин… у вас траур? — вопрос сорвался с губ, словно сам собой. Я понимала, что время и место выбраны отвратительно, но для подобных вопросов никогда не бывает подходящего момента. А расследование, которое мы ведем, требует задавать неуместные и некорректные вопросы. Это издержки нашей профессии.

— Можно сказать и так, — ответил мужчина, и в его взгляде мелькнула тень, словно на мгновение тусклое пламя пробилось сквозь лед. — Умер очень важный для меня человек.

— Мари?! — Дюбуа попытался одернуть меня, призвать к порядку, словно нашкодившую девчонку. — Не время!

В этот момент из комнаты вышел лекарь и направился к нам, держа в руках пирожное, которое до этого стояло на тумбочке у кровати Александра.

— Это вы принесли угощение? — и мужчина посмотрел на нас с подозрением, сдвинув кустистые брови. Его взгляд был тяжелым, оценивающим. — Господин Эвергрин, мне кажется, этих лиц нужно задержать и вызвать стражу.

— Мы из следственного управления, — представился Дюбуа, окинув лекаря своим самым суровым взглядом. Взглядом, который, казалось, мог прожечь дыру в любом собеседнике. — И нет, когда мы вошли в комнату господина Эвергрина, эти сладости уже стояли на прикроватной тумбочке.

Лекарь заметно смутился, но не отступил.

— В таком случае вам немедленно нужно заняться своей непосредственной работой. На Александра Эвергрина-младшего совершено покушение. Я подозреваю, что эти пирожные отравлены. Предположительно цианидом, — он говорил уверенно, даже надменно, словно уже вынес приговор. Старший Эвергрин, казалось, немного ожил, словно услышал долгожданную новость.

— Цианид? Вы уверены? — спросил он с какой-то странной, неуместной интонацией в голосе, словно его больше занимал состав яда, чем судьба отравленного сына.

Дюбуа едва заметно кивнул мне, и мы двинулись в сторону кухни, оставив перепуганного лекаря и безучастного Эвергрина-старшего наедине со своими мыслями. На кухне царил хаос. Слуги перешептывались, украдкой вытирая слезы, а кухарка с красным от слез лицом пыталась хоть как-то организовать работу, словно в этом беспорядке можно было найти хоть какой-то порядок. Видимо, весть об отравлении достигла их раньше, чем мы успели появиться.

— Что здесь происходит? — строго спросил Дюбуа, и в его голосе слышались нотки раздражения. Кухарка всхлипнула и, вытирая слезы грязным фартуком, рассказала, что перед нашим приходом младший господин просил принести ему пирожные к чаю. Она испекла их сама, как всегда, и клялась, что в них нет ничего подозрительного.

Пока Жофрей допрашивал кухарку, я внимательно осматривала ингредиенты, из которых готовились пирожные. Все казалось обычным: мука, масло, яйца, сахар… Но вот миндальная эссенция привлекла мое внимание. Флакон был почти пуст, а запах казался слишком резким, неестественным.

— Кто добавлял эссенцию? — спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Я сама лично, но совсем немного, как обычно, — женщина всхлипнула, словно вспоминая о содеянном. — И захотелось же господину этих проклятых пирожных. Никогда их не любил, особенно с миндалем, а сегодня затребовал, словно жить без них не может! — в сердцах сокрушалась кухарка, словно винила во всем пирожные.

— Он не любит сладкое? — я нахмурилась, пытаясь уловить нить ускользающей правды.