Книга Порченый подарок, страница 93 – Галина Чередий

— Ну раз знаешь — так сказывай! — постановила Нарга.

— Лома говорил: рыбу есть они ни за что не могут. Рыба на столе для этих морских — все равно, что человека али анира зажарь да подай на блюде! Дурно ей будет, взбесится и всю натуру свою настоящую покажет!

— Ну и как, познавательно? — раздался хриплый шепот над самым моим ухом, и я едва не завизжала с перепугу.

Крутнувшись на пятках, столкнулась лицом к лицу с тем самым аниром-грубияном с травмированной рукой и шрамом. Вада, кажется. Смотрел он на меня мрачнее некуда, будто мечтал заставить развеяться, как дым, силой мысли, но как раз осуждения в его глазах не было, так что я быстро взяла себя в руки и с вызовом вскинула подбородок.

— А как вы думаете? —так же шепотом ответила ему. — Другого-то способа получить побольше информации у меня нет.

Мужчина прищурился, становясь как будто еще злее.

— Информации, говоришь. Ну-ну, — ухмыльнулся он зловеще. — Ты ведь за ней сюда и приехала, племянница правителя, и пса своего на хвосте притащила?

Не знаю уж почему, но я почувствовала себя оскорбленной. То есть понятно, что не в моем положении удивляться или обижаться на такое предположение воина, потому что оно самое что ни на есть логичное, тем более что главный руниг последовал за мной точно не как компаньонка-землячка для задушевных бесед одинокими вечерами. Но все равно…

— Я сюда приехала, потому что иного выбора мне не было предоставлено, онор Вада, — тихо, но гневно процедила я. — Никто не удосужился спросить меня, хочу ли я этого, так же как никто не утруждается и здесь узнать, что я собой представляю. Зачем, все ведь и так со мной ясно, да? Для своих — откуп, чтобы замазать глупость и недальновидность, для этих женщин — чужачка, колдунья, что только и думает, как бы нагадить, для вас — шпионка, для предводителя — прихоть, забавная экзотика. Знаю, что всем наплевать, но я всего лишь собираюсь научиться нормально жить там и в тех условиях, коих я сама для себя не выбирала.

Анир смотрел на меня с полминуты, хмурясь и кривясь, похоже, сдерживаясь, чтобы не сказать что-то не особенно вежливое или приятное, но потом взял и передумал.

— Что до твоих, меня да бабья болтливого — все верно, кресса, а вот на Бора ты не греши, не говори, о чем еще не ведаешь, — строго нахмурившись, возразил мужчина и пошел в сторону зала.

— Ну да, не знаю, потому как никто лишнего слова-то и не скажет, — бросила я ему в спину.

— Придет время — никто ничего скрывать не станет, — ответил Вада и исчез в дверном проеме.

— Чего напридумывали, трещотки бестолковые! — громыхнул через секунду его голос в трапезной. — Нашли у кого правды искать — у пропойцы и бабника, торгаша-неудачника! Да этот Лома для того в Гелиизен и таскается, чтобы от своей бабы гульнуть, да тамошним пенным заливаться по самые брови! Ему каждая тамошняя девка с пьяных глаз — вештица, и не в глазах он тонет у них, а напивается и все деньги на кой-чо другое спускает, а потом и сочиняет не пойми что.

— А как же ванна… и Друза, — неуверенно пискнулаюная главная спорщица.

— Да заведено у тамошних так мыться, в каждом доме та ванна, что же поголовно там одни колдовки? И где море и где столица, в которой Греймунна жила! Несколько дней пути!

— Молодая ты, Лиска, да непонятливая еще! — поддержала мужчину Нарга. — Ежели мужик с кем по-настоящему сладит, разве станет он тянуть годами, как Бора с Друзой? У него и глаза на месте, и сердце. Не слушай ее больше, да потом вокруг не носи, посмешищем и не будешь.