Книга Порченый подарок, страница 90 – Галина Чередий

— К болотам, — лаконично ответил парень, заглядывая вперед меня в широкий средний проход конюшни и только после этого пропуская.

Исчерпывающая информация, конечно, учитывая, что я понятия не имею, где болота.

К сожалению, этот мой визит к лошадям стал расстройством. Анирские гривастые скотинки взирали на меня почти так же недоверчиво и неприветливо, как и местное население. Любые мои попытки войти в денник, потрогать, почистить мохнатые в зиму шкуры, энергично пресекались Ронра, и никакие мои заверения, что я прекрасно умею обращаться с лошадьми, знаю язык их тела и самонадеянно не позволю причинить себе вред, не срабатывали. Все, что мне, по мнению парня, полагалось, — это выхаживать туда-сюда по усыпанному сенной трухой проходу и умиляться: «Ой, какие лошадки!» Само собой, о проездке и упоминать сейчас не стоило.

Но и на это времени было отпущено всего ничего, потому что десять минут спустя в пустое прежде помещение ворвался с горящими глазами приземистый, сильно хромающий пожилой анир и глухо буркнув: «Доброго дня!», стал молча ходить за нами по пятам, следя за каждым моим движением. Ну хоть поздоровался, и на том спасибо.

Настроение стремительно портилось. Сжав зубы, я ускорила шаги, обгоняя мужчин, и остановилась у крайнего справа денника в самой глубине конюшни, где было маловато света, и приблизила лицо к кованой решетке.

— Греймунна, осторожнее! — метнулся ко мне Ронра, синхронно с конюшим, который странно охнул.

В тот же момент прямо перед моим носом лязгнули зубы громадного жеребца, что, оказывается, и занимал это стойло, и если бы не толстые прутья, от моего лица могло мало что остаться. В отличие от всех других местных лошадей, этот бесноватый был абсолютно вороной, такой, что в полумраке дальнего угла помещения его и рассмотреть было сразу невозможно. И вылетел он оттуда на меня прямо как живое воплощениешараака, будто хищником был, а вовсе не конем. Не удовольствовавшись одним броском, вороной, злобно ощерившись, щелкнул зубищами еще раз, и еще.

Ронра схватил меня за локоть, но я, проигнорировав это, огрызнулась на коня:

— Не смей! Ишь ты, пугать меня, поганец, удумал! — почти выкрикнула я, ни капли не отстранившись от решетки и ощущая внезапный прилив азарта.

Сразу вспомнилось, что Орег, когда попал ко мне, вел себя практически так же. Бросался, грозил, силился напугать и вынудить оставить его в покое.

Не получив от меня привычной, очевидно, реакции, шарааков жеребец совсем разбушевался. Стал сначала молотить то одной, то другой передней ногой в дверь денника, отчего та вся мощно содрогалась, а после и вовсе развернулся и впечатал с двух задних ног. Не закончив, он закрутился волчком по ограниченному пространству, то и дело снова и снова налетая на разделяющую нас перегородку, я же стояла недвижимо, глядя на его буйство, и толком и не слышала, что говорили мне все это время Ронра и конюший.

— Как давно его не выводили? — спросила, когда наконец буян унялся и отошел вглубь собственного мизерного пространства, продолжая тяжело дыша, гневно сверлить меня черными глазами.

— Так пару месяцев уже! — недовольно проворчал мужик. — Он же во какой буйный. Его потом всем миром только кольями да вилами обратно загонять.

Глянув на пол, поняла, что и не чистили у бедняги, пожалуй, столько же. Он мне таким высоченным и показался, потому что под ногами у него был толстенный слой навоза и не приглянувшегося сена.