Книга Порченый подарок, страница 131 – Галина Чередий

— Ему не следовало вмешиваться! — раздраженно ответил Бора. — Тебе от меня защиты не требуется, а вставать между аниром и той, что он диалой избрал, сумасшедшим быть надо. Но не ведал он всего и готов был защищать тебя, несмотря ни на что, и нет во мне гнева к нему.

— Отсутствие твоего гнева позволит ему выжить после… такого? — Да замолкни же ты уже, Греймунна!

— Его раны не смертельны, а большеих не станет, вот что значит отсутствие моего гнева, — нахмурившись, предводитель предложил мне руку, намереваясь отвести вниз.

Моя рука тряслась, словно я жутко замерзла, и ничего поделать с этим не могла. Перед глазами вместо раскрытой ладони Бора упрямо стояло видение широченной когтистой лапы, способной убить одним ударом, и, заставив себя коснуться его кожи, я вся покрылась испариной от такого принуждения над собой, инстинктом, что вопил бежать от хищника со всех ног. Предводитель выдохнул с неприкрытым облегчением и, стремительно склонившись, прижался губами к тыльной стороне моей кисти, вызвав новую волну дрожи, и она возмутила меня тем, что не вся была порождена страхом и отвращением. Тепло касания его рта… того самого, что ласкал мою плоть так, что просто возносил над нею… До чего же, выходит, я легко допустила в свою душу скверну. Глубоко, быстро, что даже теперь, зная мерзкую правду, не могу избежать невольного трепета.

— Благодарю, — прошептал Бора, выпрямляясь, пусть и не взглянул мне в лицо.

Мы пошли вниз, а я никак не могла совладать с бушующими внутри чувствами. Они были похожи на весенние бури дикой силы, которые налетали всегда на столицу непредсказуемо и так же быстро удалялись, но оставляли после себя столько хаоса, что последствия приходилось устранять много дней.

Десятки воинов уже сидели за длинным столом, утоляя голод, и я вся сжалась, ожидая множества осуждающих или откровенно враждебных взглядов от присутствующих. Но нет, большинство просто поприветствовали нас с улыбками, и лишь несколько воинов, чьи лица уже достаточно запомнились мне, так как они всегда первыми появлялись рядом с моим супругом, зыркали то на меня, то на предводителя с тревогой и будто ожидали чего-то дурного. Что значит это беззаботное спокойствие основного сборища? Они не посвящены в подробности случившегося между мной и Бора или просто игнорируют это? Подобные происшествия, когда люди узнают о природе аниров, — рядовое событие в Аргасте? Все ли способны потом понять и принять, или же… Учитывая, что слухи не покинули пределов их государства за столько лет, никаких «или» быть не может. Либо принимают, либо не выживают — обратно-то никто не возвращался.

Вкуса и вида кушаний я ни за что бы не вспомнила, потому как все мое внимание было сосредоточенно на том, чтобы не меняться в лице, принимая от супруга предлагаемые им угощения, как уже было заведено междунами. Сейчас же каждый кусочек вставал в горле комком, разливаясь на языке лишь вкусом пепла. А еще я никак не могла прекратить всматриваться в окружающих, мучая свой разум попытками рассмотреть в них нечто, что бы разительно отличало их от обычных людей, среди которых я жила большую часть своей жизни. Не знаю, может, форму ушей, особые черты лица, общие для всех, более острые зубы… но ничего. Совсем. Мужчины как мужчины. Да, рослее и мощнее привычных мне гелиизенцев, особенно аристократов, однако никаких животных черт разглядеть не удавалось. Так же как в женщинах, красивых, сильных, щедро одаренных изгибами и привлекающими противоположный пол прелестями. Все они ели, пили, улыбались, вели какие-то речи, шутили… А в ушах все стояли слова, сказанные Бора: «Мы прежде всего люди, Ликоли». Меж тем и от видения, как он, тот, кого я целовала горячо и безудержно по собственной воле, перед кем распахнула бедра, отдаваясь целиком, с кем познала нечто, о чем и не грезила доселе, не зная, что такое между супругами реально, обращается зверем, избавиться была не в состоянии.