Книга Невидимый враг, страница 30 – Анна Снегова

— Домой. Когда… обратно? Ты хотел подумать.

— Выпроваживаешь, тр-русиха? — урчит кот.

Дразнящий укус куда-то в ключицу.

Зубами дёргает вниз вырез моего скромного платья, чтоб пошире.

— Ты… хотел…

— Да-а-а-а?.. чего я хотел, м-м?

— З-завтра или послезавтра…

Кот проводит языком у меня меж ключиц — сверху вниз, и я окончательно теряю нить рассуждений.

—Ах!..

— Вот же настыр-р-рная… Опять пытаешься допрашивать?

— Еще бы кто-нибудь кололся, — бормочу себе под нос, изо всех сил борясь с жизненно важной мне сейчас потребностью запустить обе руки ему в волосы.

Он поднимает голову и смотрит смеющимися, дерзкими серебряными глазами мне прямо в лицо.

— А ты методы применяешь неправильные! Прояви творческий подход! У тебя замечательно выходит, когда постараешься.

Очень ярко и живо вспоминаю, какими именно методами пыталась отвлекать его там, внизу, в полумраке. Закусываю губу и теряюсь в серебряном взгляде. Он меня тянет, будто магнит. В нём нахальная улыбка и столько тайн, что я буквально схожу с ума от желания разгадать их все.

— Если хочешь знать — я действительно думал. И решил — два дня слишком мало. Чтобы восстановиться. Я в горах неделю голодал и чуть не сдох. К тому же… у тебя чертовски мягкая постель, Ив!

Так.

Кажется, печку топить надобности больше нету! Барсука жарить прям на мне можно.

Нащупываю рукой сковородку, стискиваю ручку, будто последнее оружие, и выставляю прямо перед своим лицом. Потому что настырный котяра уже снова лезет целоваться.

Выглядываю из-за чугунного щита одними глазами. Натыкаюсь на смеющийся серебряный взгляд.

— Плохой кот! Значит, все-таки решил хозяйку на коврик выжить?

На мои пальцы, сжимающие рукоятку сковороды, сверху аккуратно опускаются его — берут в стальной капкан.

Конечно же, если б он захотел, никакая сковорода бы не удержала.

Мой единственный щит — это его бережное отношение ко мне. От понимания этого простого факта внутри трепещет крохотный тёплый огонёк. И хочется мурлыкать.

— М-м-м-м… Ив. А давай мы лучше ночью решим — кто, как, на ком… то есть, прости, на чём будет спать? А сейчас ты отдашь мне уже вот это, чтобы я не отдал концы от голода?

Кот откровенно наслаждается моим смущением.

А я вспыхиваю и возвращаю ему сковородку.

Кое-как выпутываюсь из-под лап и бросаюсь топить печь. По дороге к поленице подтягивая выше неприлично распахнутый ворот. Вот же…

* * *

А потом начинается самый странный и самый уютный вечер в моей жизни.

Он готовит своё мясо, я помогаю со специями. Таскает мне воду из колодца, и это, оказывается, так здорово, когда не нужно надрываться самой. Толкает небрежно голым плечом, чтоб подвинулась,потому что возле печки не так много места, а мы пытаемся одновременно управиться и с его сковородкой, и с моей кастрюлей.

— Где у тебя перец, Ив? Только не говори, что где-нибудь между дохлыми сверчками и сушёными жучиными глазами.

— Все жучиные глаза на прошлой неделе ещё закончились! — обижаюсь я. — А перец у меня как у людей, в буфете! В верхнем шкафчике! Ты здоровенный, сам и доставай, чтоб мне на табуретку не…

— Есть идея получше.

Ко мне подкрадываются сзади, подхватывают за талию, и я взлетаю куда-то, по-моему, почти под потолок.

— Твою ж… Ив! Могла бы ты уже визжать как-то потише? На левое ухо я по твоей милости уже оглох. Но хотелось бы сохранить хотя бы правое!