Книга Невидимый враг, страница 32 – Анна Снегова

— Даже не догадываюсь!

— Что ты талантливая волшебница. И такой талант преступно зарывать в глуши, — проговорил кот между делом. Переворачивая новую страницу, невозмутимо обгрызая мясо с очередной мелкой косточки, и даже не глядя на меня.

Так и не поняла ничегошеньки, что же он имел в виду. А главное, к чему это было сказано, и что он в таком случае предлагает. И вообще — то ли обижаться мне на пренебрежительное «глушь» в отношении моего любимого леса, то ли радоваться, что вроде как похвалил! И даже талантливой обозвал.

Честно сказать, это было дико приятно! Гордевид как-то меняпохвалами не особо баловал. У него главный принцип — ученика при нём самом не хвалить, чтоб не зазнался. Приходилось по движениям бесконечно длинной белой бороды и косматых бровей угадывать, сердится учитель или наоборот.

А потому я затаив дыхание смотрела на чужака и ждала продолжения, но его не последовало.

Он по-прежнему сосредоточенно углублялся в мои записи, рассеянно запуская когти в сковородку. И молчал, хмурил задумчиво брови, лишь иногда губы двигались, как будто он повторял мысленно за мной строки формул.

А я сидела, обняв колени, на стуле, как воробей на жёрдочке, и смотрела.

Какой же он… весь такой большой, неуместный совсем на моей маленькой кухне и за моим маленьким столиком. У меня здесь всё рассчитано на одного.

Вся жизнь рассчитана на одного.

Обычно в это время я, наскоро поужинав, запиралась снова в лаборатории и, если было чем светить, засиживалась далеко за полночь, а то и до утра. К счастью, живности у меня никакой не водилось — раньше, по крайней мере, — так что ни коровы, ни куры, ни собаки спозаранку не будили. Я сознательно не заводила, чтоб можно было спокойно отлучаться по своим делам в горы, где собирать по укромным тропам и долинам редкие цветы и травы.

Да-а-а уж… и как же это меня так угораздило?

Что вот теперь сижу и любуюсь на то, как мужчина, которого я два дня назад даже не знала, которого до сих пор даже понятия не имею, как зовут, ковыряется когтями в моей сковородке, проламывает тяжеленной тушей мой трещащий по швам колченогий стул и читает мои собственные секретные записи.

И чувствую себя при этом совершенно, абсолютно счастливой.

А потом непрошенной, как грозовая туча на солнце, наползает мысль о том, что скоро ведь уйдёт обратно — по своим непонятным кошачьим делам и неизведанным, скрытым в туманах кошачьим дорогам. Наверное, поэтому и своего имени не говорит — зачем? Какой-то случайной попутчице на этой развилке, куда повернула невзначай жизненная тропа.

Очень скоро ведь будет новая развилка, и цепочки следов снова пойдут в разные стороны.

Представилось вдруг очень живо, как стоит мне моргнуть — и его уже нет.

Закрыла глаза на мгновение.

Вот снова моя кухня. Светит жёлтыми лучами засыпающее солнце. Тепло от печки, и запахи по кухне такие вкусные… вот только напротив меня — пустойстул. Совсем-совсем пустой. И на столе — никаких других тарелок. Всё в идеально правильной упорядоченности, всё так, как надо, как я привыкла.

Острой болью колет сердце.

А потом онемение пробегает по рукам до самых кончиков пальцев.

Терпи, Ив! Не смей. Надо тренироваться. Он всё равно скоро уйдёт. Всё будет именно так, и лучше бы тебе не привыкать к тому, что напротив тебя за столом кто-то есть.