Книга Эхо древних звёзд, страница 93 – Charmonium

– Зенотар, – прошипел Кросс, разбивая очередную чашку о стену. Чертовы трусы-идеалисты, решившие построить райское царство прямо в космосе. Как Лира вообще решилась туда поступить? Его дочь, его кровь, живет бок о бок с этими... существами. С теми, кто когда-то убил её мать. Он помнил каждый их вид, каждую особенность анатомии – все эти данные были выбиты в его мозгу вместе с количеством убитых им лично.

Информация текла рекой, но главного Оттавио всё равно не знал – где они сейчас. Проклятая академия была как призрак, постоянно меняя орбиту. Однажды Кросс почти поймал их след. Это сводило его с ума – неспособность добраться до собственной дочери. Единственного, что осталось от Сары.

Его люди собирали данные месяцами. Фотографии, записи разговоров, даже анализ меню в столовой Зенотара. Всё это создавало причудливую мозаику жизни, которой Оттавио не мог коснуться. Он знал, что Лира предпочитает есть на завтрак, во сколько просыпается, какую сторону коридора выбирает, идя на занятия. Но не помнил запах её волос или звук смеха.

Каждую ночь Оттавио просматривал новые данные, пока комната не начинала расплываться перед глазами. Иногда он представлял, как входит в её комнату в Зенотаре. Как дочь поворачивается к нему, и на её лице появляется узнавание. Объятия. Прощение. Но эти фантазии всегда заканчивались одинаково – он видел глаза Сары, полные упрёка. “Почему ты бросил её?”

А потом приходили другие мысли. Мысли о том, как он войдет в Зенотар не как отец, а как Палач. Как очистит это гнилое место от всех этих тварей. Как покажет дочери истинную природу тех, с кем она живёт. Эти мысли были как наркотик – они жгли и одновременно успокаивали.

Но глубоко внутри, там, где ещё оставались остатки человека, Оттавио просто хотел увидеть Лиру. Просто поговорить. Просто спросить, как она. И может быть, сказать,что он любит её. Хотя бы один раз. Хотя бы шепотом. Потому что в конце концов, под всей этой яростью и ненавистью, он оставался её отцом. А она – его маленькой девочкой, которая когда-то спрашивала, почему папа так редко улыбается.

Эта мысль была последней каплей. Оттавио поднялся, сметая осколки очередной разбитой чашки, и направился к своим людям. Нужно было больше данных. Больше информации. Что угодно, чтобы заглушить этот голос внутри, который всё ещё помнил, как держать ребёнка на руках.

Оттавио Кросс жил в бетонной скорлупе под городом, где свет был желтоватым и тусклым, как старая рана. Он не выходил наружу. Не потому что боялся. Просто чтобы изменить мир, не обязательно быть видимым. Достаточно быть услышанным. И Оттавио говорил. Говорил в камеру. Говорил в пустоту. Говорил тем, кто всё ещё хотел слышать правду.

Он говорил о чистоте. О том, как человечество стало шлюхой, которая спит с любым пришельцем, только бы получить новую игрушку или дозу ксенотехнологий. Оттавио говорил, что академия — это раковая опухоль, выращенная на теле разума. Что Зенотар — не школа, а инкубатор полукровок-мутантов.

И число его сторонников росло. Потому что прав он был. Только не по-человечески.

Его дочь. Маленькая ведьма. Собственная плоть. Ушла сама. Пошла учиться среди чужих. Она выбрала это. Как будто ей внушили что-то. Как будто её заразили.

Оттавио ждал. Ждал, когда Лира осознает. Когда поймет, что её разум затягивают щупальца, покрытые слизью прогресса. Тогда он придёт. Он заберёт её.