Книга Тихая пристань, страница 61 – Анна Рогачева

Арина решила. Через два дня она сидела в прохладной, полутемной мастерской каретника Федота, разглядывая куски плотной, пахнущей дымом и дороговизной юфтевой кожи. Заказ был ответственный: не просто сшить, а выделать и сшить наборную упряжь для выездной тройки пана Гаврилы. Работа тонкая, мужская по сути. Но Федот, посмотрев на ее пробный шов на обрезке, только хмыкнул: «Ладно. Попробуй. Но если испортишь — отрабатывать будешь до старости».

Она шила три дня, почти не выходя из мастерской. Вкладывала в работу не душу, а холодную, отточенную точность. Каждый стежок был равен предыдущему, каждый узелок — идеален. Это было не творчество, а ремесло высшей пробы. И когда она принесла готовую упряжь, Федот долго молча вертел ее в руках, а потом выложил на стол три целковых рубля. Состояние.

— Больше, чем договорились, — пробормотала она.

— Стоит, — коротко сказал каретник. — Такая работа — она реклама. Пан Гаврила спросит — кто шил. Придется имя называть. Оно тебе надо?

Ледяная игла прошла по спине. Имя. Связь с паном. Опасность.

— Скажите, что ваш подмастерье, — нашлась Арина. — Сирота немой, с золотыми руками. Уехал к родне.

Федот прищурился, потом кивнул.

— Ладно. По рукам. Приходи, если еще что. Молчать умеешь — ценою будешь.

На эти деньги действительно наняли Мишку-плотника с сыном. Два здоровенных мужика, пахнущих лесом и потом, за полдня, с шутками и прибаутками, переложили им кривой угол, выверили все по отвесу и угольнику, а заодно и показали Петьке пару профессиональных хитростей. Арина, наблюдая за этим, чувствовала странное смятение. Она привыкла всего добиватьсясама, через боль и упрямство. А тут — наняла. Включилась в систему. Стала частью местного рынка услуг. Это было прогрессом, но в этом было и что-то… продажное.

Вечером того же дня, когда плотники ушли, довольные заработком и выпивкой, а Петька с благоговением гладил ровные, красивые углы нового сруба, Машенька, игравшая рядом с куклой, вдруг сказала:

— Мама, а наш дом теперь будет счастливый?

— Почему ты спрашиваешь, ласточка?

— Потому что дяденьки, которые его ставили, они смеялись. И пели. А ты, когда шьешь для пана, ты… ты не смеешься. Ты как камень.

Девочка, как всегда, попала в самую точку. Арина взяла ее на колени.

— Иногда, чтобы что-то построить хорошее, нужно делать и не очень веселые вещи. Но это не значит, что дом будет несчастным. Это значит… что мы за него заплатили. Не только деньгами, но и тишиной в душе. Понимаешь?

Машенька, конечно, не поняла. Но кивнула серьезно, обняв мать за шею.

— Главное, чтобы ты смеялась иногда. А то я скучаю.

Новость о том, что «Арина каретнику Федоту упряжь для самого пана шила», облетела село, обрастая подробностями. Кто-то восхищался мастерством. Кто-то завидовал. Кто-то злорадствовал: «Вот, связалась с панскими делами, поглядим, чем кончится». Но был в этой молве и важный побочный эффект: Арина окончательно перестала быть «странной беглянкой». Она стала востребованным специалистом. К ней потянулись уже не только за латанием дыр, а за серьезной работой. Жена писаря заказала суконную накидку по городской моде. Дьячок — новый чехол на паникадило. Даже попадья, узнав о ее успехе, снизошла до заказа на отделку платья своей племянницы.

Арина бралась за все. Но взяла за правило: за работу, связанную с власть имущими или церковью, брать только деньгами. И пускать эти деньги не на текущие нужды, а строго в «стройку» или в ту самую кубышку «на черный день». Она вела мысленный учет, как когда-то вела бухгалтерию совхоза: активы(растущий сруб, инструменты, деньги, репутация), пассивы(опасность привлечения внимания, долги в виде обязательств перед соседями, физическое истощение). Баланс пока что сводился с плюсом, но нервное напряжение росло.