Книга Тихая пристань, страница 58 – Анна Рогачева

Так и вышло. Когда Петька выбил трухлявый клин, бревно с облегченным вздохом (или это скрипнула соседняя балка?) отделилось от сруба и покорно легло на подготовленные катки. Первая победа. Материальная и философская.

Стройка их будущей избы стала лучшим прикрытием и тренировкой. Кто будет подозревать в ведьме или беглянке женщину, день за днем покрывающуюся строительной пылью, спорящую с подростком о том, как лучше стесать паз, и сходящую с ума оттого, что все бревна оказываются разной толщины? Это была настолько обыденная, настолько нормальная́человеческая деятельность, что даже самый подозрительный ум должен был расслабиться.

К ним, конечно, приходили смотреть. Сначала из чистого любопытства. Бабы качали головами: «Вона, одиночка с дитём избу рушить вздумала. Без мужика-то!». Но Арина действовала по плану. Она не отмалчивалась, а наоборот — заводила разговоры. Жаловалась на те самые бревна. Просила совета, как лучше конопатить щели. И незаметно, ввиде платы за совет, предлагала свои услуги: «Ой, Марья, спасибо, что подсказала! Да я тебе за это рукавицы новые свяжу, у меня шерсть завалялась».

Так, бревно за бревном, они не только разбирали баню, но и встраивались в местную экономику взаимопомощи. Петька, чьи растущие мускулы и смекалка стали легендой, получил предложение помочь перекрыть крышу соседу — в обмен на несколько старых, но целых гвоздей и полдня работы его лошади для перевозки самых тяжелых плах.

Однажды на стройплощадку (а именно так Арина мысленно называла этот клочок земли) пожаловал неожиданный гость — дед Архип, древний, как холм, плотник, который, как все думали, уже ничего не видит и только бурчит себе под нос у церковной паперти. Он пришел, опираясь на клюку, и долго молча наблюдал, как Петька, язык на сторону, вырубает чашу в очередном бревне.

— Мальчонка, — проскрипел дед наконец. — Ты чашу-то рубишь, как будто мясо в горшке режешь. Дерево не мясо. У него волокно. Его вдоль волокна вести надо, ласково. Давай сюда топор.

Петька, покраснев, подал. Дед Архип, чьи руки тряслись, взял топор, и произошло чудо. Дрожь исчезла. Топор в его руках стал продолжением воли. Несколько точных, легких ударов — и идеальная чаша готова.

— Вот так, — сказал дед, возвращая топор. — Умная работа силы не требует. Глупая — потратит все, а толку ноль.

И с тех пор он стал их негласным консультантом. Каждый день он приходил, садился на одно и то же бревно, бурчал, критиковал, но всегда давал бесценный совет. Арина платила ему горячей похлебкой и… вниманием. Она слушала его бесконечные рассказы о том, как сто лет назад ставили дома без единого гвоздя. И в этих рассказах была не просто ностальгия, а свод законов, по которым жил деревянный мир.

— Ты, бабенка, странная, — как-то сказал он ей, причмокивая пустыми деснами над тарелкой. — Руки у тебя тонкие, а в глазах — упрямство бревна хорошего. И слушаешь ты меня не из вежливости, а будто в умную книгу глядишь.

— Умная книга, дедушка, — улыбнулась Арина. — Только буквы в ней — сучки да слои.

Он фыркнул, но было видно, что польщен.

Тем временем, их глиняная кубышка начала потихоньку тяжелеть. Не только от медяков за шитье. Однажды к Арине пришла жена старосты с просьбой — перешить поношенную, но дорогую городскую шаль на две хороших косынкидля дочерей. Арина сделала это так искусно, что шов был практически невидим, а края обшила тончайшим кружевным узелком, которому научилась, разглядывая старые работы в доме попадьи. В уплату она, скрепя сердце, попросила не еду, а двадцать копеек серебром. И получила.