Книга Гадкий утёнок. Вернуть любовь, страница 20 – Джейн Реверди

Мне показалось, что он говорил вполне искренне. И он был старым мудрым человеком, который многое, наверно, мог бы мне объяснить — особенно, если учесть, что в Рузании у меня не было друзей, и обратиться с вопросами мне было не к кому. У настоящей Беренис хотя бы был брат, который ее любил и которого любила она.

И я, подумав немного, всё-таки решила рассказать ему о том, что случилось вчера в розовой гостиной. Рассказ не занял много времени. Собственно, там и рассказывать было не о чем. И короля я ни в чём не обвинила. Сделала вид, что поверила в случайное стечение обстоятельств.

— Вы же понимаете, ваше сиятельство, — я подняла на маркиза полные слёз глаза, — что я не могла допустить, чтобы невесту короля застали в запертой комнате вдвоем с мужчиной. И поверьте — я и подумать не могла, что герцог Бризье может поступить подобным образом. Он казался таким благородным человеком.

Маг выглядел обескураженным.

— Возможно, между вами возникло какое-то недопонимание? Не могло ли так оказаться, что дверь захлопнулась сама? Наверняка в комнате был сквозняк.

— Я не знаю, ваше сиятельство, — я не стала настаивать на своём. Пока я еще не готова была в открытую выступать против такой важной персоны, как герцог Бризье. — Может быть, вы и правы. Но тогда я так испугалась, что не способна была разумно рассуждать.

— Это вполне понятно, дитя мое, — его голос стал почти ласковым. Наверно, если бы мы сидели рядом, он погладил бы меня по голове как ребенка. — И я ни в чём вас не обвиняю. Для юной девушки такая ситуация слишком ужасна. Но вы не должны были подвергать себя опасности и вылезать из окна натакой большой высоте.

— Я понимаю, ваше сиятельство, — согласилась я. — Я вообще не должна была заходить в комнату вдвоем с мужчиной. Я должна была быть более благоразумной.

На сей раз он одобрительно покивал:

— Я рад, что вы это понимаете, мадемуазель! Вы рано лишились матери, и некому было научить вас некоторым правилам, с которыми обычно девушки знакомятся еще в детстве. А сейчас на вас особая ответственность. Вы всякий раз должны думать о том, как то или иное действие отразится не только на вашей репутации, но и на отношении к вам его величества.

Я издала смешок.

— А разве может его величество относиться ко мне с еще большим пренебрежением, чем сейчас? Возможно, застань он меня сейчас в комнате с герцогом Бризье, он только порадовался бы этому? Это дало бы ему повод расторгнуть помолвку. Разве не так?

Теперь уже не имело смысла ходить вокруг да около. Раз уж мы начали разговаривать столь откровенно, то я хотела многое прояснить.

— Мы ступаем на зыбкую почву, ваше сиятельство, — растерялся маркиз. — Мы не можем обсуждать или осуждать поступки нашего короля.

— Разумеется, сударь, — согласилась я. — Но мне хотелось бы понять — если я так не нравлюсь его величеству, то почему он просто не расторгнет помолвку?

И снова в комнате воцарилось молчание. Маркиз смотрел куда-то в сторону, избегая встречаться со мной взглядом. Эта тема была слишком опасной, и он, будучи опытным придворным, прекрасно это понимал.

Он был не обязан отвечать, но всё-таки ответил:

— Ваш брак был желанием его отца, и его величество не может нарушить данное отцу слово.

Это я знала и сама. А вот ответ на следующий вопрос был для меня загадкой.