Книга Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта, страница 52 – Маргарита Преображенская

Только теперь я обратила внимание на то, насколько местные голуби отличаются от тех птиц, которых я часто кормила на улицах Парижа. Крылья этих голубей были похожи на клочья тёмного дыма, глаза горели, словно уголья, а клювы были снабжены приличными зубами. Когда все эти птицы потусторонья собрались к центру площади, произошло необыкновенное превращение: голуби, слившись в едином торнадо, окружили средневекового мужчину, вышедшего из шатра, и постепенно, будто сливаясь с ним, образовали подобие человека с головой птицы и крыльями из тёмного дыма. В это время молния ударила во второй раз, и этот гигантский человеко-голубь взмахнул крыльями и провалился сквозь площадь, ставшую вдруг похожей на тёмные облака.

– Вот это и есть пижон! – шёпотом проговорил Базиль. – Голубь, значит, по-французски. Через него Великий Окочур держит связь с великими Сущностями «Сниже», в том числе и с самой Противоположностью Жизни.

– Если нам удастся захватить почту, мы смогли бы сами вступить в Ней контакт! – добавил Фламель. – И рассказать всю правду о беззакониях, которые тут творятся.

В это время молния ударила в третий раз, и на площади снова возник разноцветный шатёр со средневековым некантуемым содержимым повышенной хрупкости. Вот тебе и пижон!

– В следующий раз я тебе телеграф покажу! – пообещал Базиль, а я уже вздрагивала от приближения каждого голубя.

В общем, впечатлений осталось море, а, когда день стал клониться к вечеру, мы отправились на улицу Сен-Клод, где нас ожидал ужин из могилы с самим Калиостро!

Контрамарка представала собой небольшую квитанцию, на которой были указаны цифры 90-60-90 (телефон экстренного вызова Калиостро или параметры гостейужина?) и красовалась маленькая приписка: «При входе сказать пароль».

– А почему здесь нет точного указания пароля? – поинтересовался Карломан.

– Потому что пароль по контрамарке гость может назвать сам, какой в голову придёт. Если стражи сочтут нужным, они пропустят гостя, – пояснил Фламель, высоко подняв квитанцию, словно выставляя её напоказ.

Стражами оказались вертикальные опоры в виде мужских фигур, стоявших по обе стороны от входа, куда уже толпилась небольшая очередь. Каждого нового посетителя стражи грозно вопрошали:

– Пароль?!

Далее следовала непереводимая игра слов из уст желающего попасть к Калиостро, после которой некоторых стражи выдворяли, взяв за шиворот каменной ручищей. Когда очередь дошла до меня, я пробормотала что-то невразумительное, получив в ответ дополнительный вопрос, как на экзамене по химии:

– Кес ке се?! Да она по-французски ни бельмеса! – Стражи, сдвинув брови, сурово глянули на меня каменными глазами. – Что она там бормочет?!

В моих мыслях от волнения осталась только одна фраза, которую я и произнесла с торжественностью пионерской клятвы:

– «Шьёрт побьери!»

Как ни странно, этого оказалось достаточно. То ли мои размеры были близки к тем, что указывались в контрамарке, то ли ещё по каким-то критериям, но стражи одобрили мой вход, и я беспрепятственно проследовала внутрь, попав в призрачный полумрак довольно большого зала, полного самых разных гостей, словно сошедших со страниц учебника истории. Я узнала Мольера и Дюма, рядом с которым стояли бравые мушкетёры, мадам де Помпадур и других – всех невозможно было перечислить.