Книга Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта, страница 51 – Маргарита Преображенская

Алхимик только укоризненно покачал головой.

– «Общий сбор самых известных людей потустороннего мира на территории психиатрической клиники», – растерянно прочитал Карломан, вопросительно глянув на Фламеля, но алхимик только развёл руками.

– «Салон красоты «Квазимодо» сделает из вас шедевр!» – Это бросилось в глаза мне.

Ни за что бы не пошла! И Фламель, похоже, был со мной согласен.

– «Услуги палача от головной боли!» – прочитал Базиль, выразительно показывая, жестами, какие это будут услуги, но это тоже не обрадовало алхимика.

– «Вечер встреч «Ужины из могилы» с Жозефом Бальзамо. Улица Сен-Клод, дом 1. Вход по приглашению», – сказал Карломан, добравшись до следующего столба.

– Вот оно! – обрадовался алхимик, подходя к принцу. – У Бальзамо можно пополнить запасы алхимических ингредиентов и последних новостей.

– Ты водишься с такими людьми, Фламель?! – хмыкнул Базиль, смерив старика хитрым взглядом, а потом добавил, повернувшись ко мне: – Бальзамо – отпетый авантюрист, более известный под именем граф Калиостро!

– Неужели сам Калиостро?! – поразилась я.

– Он талантливый алхимик и большой оригинал! – возразил Базилю Фламель. – И он никогда не подводил меня.

– А ему можно доверять? – усомнился Карломан.

– Доверять мы и не будем, – усмехнулся на это алхимик. – Просто придём в гости как зрители. У меня есть контрамарка. На ужинах бывают Вольтер, Мотескье, Дидро и другие интересные личности! Сама Жанна д'Арк однажды с неофициальным визитом прямо на боевом коне верхом в окно залетала. Нас ожидают приятные философские беседы, музыка, танцы.

В общем, оставалось дождаться ужина. Времени было достаточно для того, чтобы осмотреть стратегические важные места города, о которых говорил Робеспьер: почта, телефон, телеграф. Оказалось, что в потустороннем Париже они имеют более важное, глубокое и странное значение. Базиль сказал, что почта расположена вблизи известного на все времена Собора Парижской Богоматери, и что пересылкой здесь может заниматься каждый пижон. Я не поверила его болтовне, зная, что он любит зубоскалить по поводу и без, и, как выяснилось, зря.

На площади рядом с Нотрдам-де-Пари стоял разноцветный шатёр, а над ним парили голуби и будто прибитая к воздуху рекламная растяжка с надписью: «Главпочтамт потустороннего мира». В шатре, лениво отгоняя птиц, чинно восседал разряженный средневековый мужчина. Меня особенно поразило то, что у него, как у заправского щёголя тех времён, было стазу две шляпы: одна, в виде усечённого колпака, похоже, скрывала лысину, а вторая висела за спиной, словно сменная голова. Действительно, пижон какой-то! Для довершения эффекта из крышки стола, наверное, указывая на особую значимость служителя почтамта, торчали вверх остриями две чёрные стрелы, а рядом располагалась табличка, гласившая: «НЕ КАНТОВАТЬ!», и стоял кубок с вином (обычно такой знак на посылке обозначал особенную хрупкость содержимого). Казалось бы, что тут захватывать?! Всё проще пареной репы! Но мои спутники не разделяли моего оптимизма.

Мы остановилисьсреди толпы прочих обитателей этих мест, стараясь не привлекать к себе внимания. Это было не сложно, потому что все ожидали какого-то грандиозного действа, не замечая нас. Неожиданно в одну из башен собора ударила молния, возникшая из пустоты, потому что никаких грозовых туч не наблюдалось, а потом в центре площади начало твориться нечто поразившее меня до глубины души. Голуби, словно по чьей-то команде упавшие с небес, начали слаженно двигаться по трём концентрическим окружностям, завораживая взоры этим бесконечным кружением, постепенно сжимавшимся к центру, которым был внезапно потемневший и ставший каким-то ветхим и страшным шатёр.