Книга Невеста дома Доустер, страница 55 – Тина Солнечная

Я подняла на него взгляд и ответила ровно: — И пять было многовато. Увеличивать это количество совсем не хотелось бы.

Сбоку донёсся сдержанный смешок. Варен прикрыл рот ладонью, Торас кашлянул, Сайлас едва заметно дёрнул уголком губ. Даже Элиан, кажется, приподнял бровь.

Флам прищурился, но улыбку не потерял: — Это не надолго, Мишель. Поверьте, дорогая, предки сделают правильный выбор довольно быстро.

Я удивлённо посмотрела на него. Взгляд скользнул по лицам братьев — и я увидела то, чего не ожидала. Едва уловимая тревога в их глазах. Настороженность. Словно в словах дяди звучало нечто, о чём мне пока не рассказывали.

Что происходит? Вопрос повис внутри меня, но вслух я его не произнесла.

Мы доели в относительной тишине. Лишь звон посуды и приглушённые шаги слуг нарушали гнетущую атмосферу. Даже Сайлас не отпускал привычных колкостей. Каждый был сосредоточен — но на чём? На еде? На мыслях?

Флам закончил завтрак первым — вилку отложил, бокал вина отпил и откинулся на спинку кресла, словно всё происходящее было лишь его театром. Но не двинулся, ждал, пока последний из нас поставит прибор. И когда тишина повисла над столом, он поднялся и торжественно произнёс:

— А теперь, я думаю, отличный момент, чтобы обручиться, дорогая Мишель. В кругу семьи, как и подобает. Прими от меня это украшение.

Я вздрогнула. Но не успела ничего ответить. Он даже не дал мне подняться  — подошёл к моему месту, резко выдвинул стул вместе со мной, и я оказалась чуть откинутой назад. Сердце забилось так громко, что в ушах зазвенело.

Флам склонился на одно колено передо мной. Улыбка его была тёплой и хищной одновременно. Он взял мою ногу — уверенно, властно, будто имел на это право с самого начала.

Я беспомощно посмотрела на Ашера. Но тот лишь сжал губы так плотно, что на скулах выступили жилки. Никакого знака, никакой помощи. Лишь молчаливое напряжение.

— Ты… — хотела что-то сказать, но голос пропал, когда Флам достал из внутреннего кармана тонкий браслет-обруч, явно из того же гарнитура. Только вместо камня в оправе тлел красный, как раскалённый уголь, самоцвет.

Он скользнул украшением по щиколотке и сомкнул замок.

Жгучая боль пронзила меня мгновенно. Казалось, кожа под металлом вспыхнула огнём. Я едва не вскрикнула — дыханиеперехватило, в глазах потемнело. Словно меня ударило раскалённым железом.

— Ах, — выдохнула я, резко дёрнувшись, но Флам держал мою ногу крепко, не позволяя отдёрнуть. Его пальцы сомкнулись на щиколотке стальными тисками.

— Потерпи, Мишель, — прошептал он довольно. — Это лишь знак того, что связь установилась.

Я зажмурилась, пытаясь не показать, насколько обжигает металл. Казалось, кожа под браслетом пылает, но в то же время боль уходила куда-то глубже — в жилы, в кровь, пронзала кость.

Когда он наконец отпустил, я рывком втянула ногу, дыхание сбилось, руки дрожали.

Братья молчали. Смотрели. И в их глазах я видела смесь — злость, напряжение, сожаление.

Я едва отдышалась, прижимая ладонь к щиколотке, где украшение больше не жгло, но оставляло странное ощущение чужого присутствия — будто чья-то рука всё ещё держала меня.

— Почему… так больно? — голос сорвался, вышел хриплым.

Флам поднялся, улыбнулся снисходительно:

— Потому что это было сделано не во время основного ритуала. Но поскольку ещё никто из претендентов не был отвергнут, присоединиться к нашему маленькому состязанию я всё же могу. Правда, — он наклонил голову, — есть небольшие неудобства в виде боли. Но не волнуйся, она скоро пройдёт.