Книга Какао, Клаусы и контракты, страница 6 – Ава Торн

— Привет, бабушка, — сказала я, пытаясь обнять её. Она даже не прервала свою «депозицию», едва кивнула в мою сторону. Классика.

Я давно перестала бороться за её внимание.

— Ты выглядишь уставшей, солнышко, — заметила мама, снимая с меня пальто. — И похудевшей. Ты там точно нормально ешь? Город тебя не загонял?

— Всё нормально, мам. — Я натянула свою профессиональную улыбку. Ту, которую использовала для сложных клиентов и особенно заносчивых оппонентов. — Просто много работы.

— Верно, ты же там что-то с… компьютерами делаешь? — спросила женщина, которая, кажется, была Сара Флетчер из моего класса по химии. Она держала на руках малыша, методично уничтожавшего рождественское печенье.

— Не с компьютерами, — ответила я. — Я юрист.

Глаза Сары вспыхнули интересом, от которого мне сразу захотелось взять слова обратно.

— О, как по телевизору? Ты занимаешься убийствами и всем таким?

— Трудовое право. Рабочие споры, договоры, переговоры — такое.

Огонёк в её взгляде угас быстрее, чем лампочка в гирлянде из долларового магазина.

— О. Это звучит… практично.

Я уже открыла рот, чтобы объяснить, что да, практично — и оплачивает мою манхэттенскую квартиру и дизайнерские туфли, — когда сзади раздался голос:

— Значит, вы и есть Сильви! Я столько о вас слышала.

Я обернулась и увидела женщину лет семидесяти, с серебристыми волосами, заплетёнными в замысловатую корону, и глазами, сияющими так ярко, что им самое место было бы в сказке. На ней было красное шерстяное платье, явно ручной работы, и в руках большая керамическая кружка с чем-то горячим и ароматным.

— Миссис Паттерсон, — сказала мама, появляясь у меня под локтем. — Это моя дочь. Та самая, про которую я рассказывала.

— Та, что так много работает в большом городе, — добавила миссис Паттерсон — и я почувствовала в её голосе что-то… понимающе-знающее. Она посмотрела на меня так, будто за один взгляд увидела всё: дорогой, но помятый блейзер, дизайнерскую сумку с пятном кофе, тени под глазами, которые даже хороший консилер не мог полностью скрыть.

— Ох, ты выглядишь совершенноизмученной, дорогуша, — сказала она, льющимся бабушкиным тоном. (Хотя я, если честно, не слишком представляла, что такое «бабушкина забота» на практике.)

— Боюсь, я уже слишком стара, чтобы разбираться во всех этих современных профессиях, но что бы ты там ни делала в городе — это явно адски тяжело. Я принесла свой особый глинтвейн, — сказала она, протягивая кружку. — Тебе явно нужно что-то, что поможет расслабиться.

Аромат ударил сразу — корица и гвоздика, а под ними что-то тёмное, богатое, согревающее. Именно то, что мне было нужно после сегодняшнего дня.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала я, благодарно принимая кружку. — Честно говоря, я очень хотела попасть на рождественскую ярмарку, но меня задержали в дороге.

Глаза миссис Паттерсон чуть сузились:

— О? Проблемы с машиной?

— Не совсем. Я остановилась помочь раненому животному. — Я сделала глоток глинтвейна, и напряжение в плечах сразу немного отступило. Что бы ни было в этом напитке — оно работало. — Оленю. Очень необычному. Он был полностью белый. И огромный.

— Как интересно, — тихо произнесла миссис Паттерсон.

— Да, я наложила ему повязку. Бедняга выглядел так, будто подрался. — Я снова глотнула вина, чувствуя, как тепло расходится по груди. — К тому моменту, как я добралась сюда, всё уже закрылось.