Книга Какао, Клаусы и контракты, страница 14 – Ава Торн

Даже если она назвала меня Рудольфом. Этим чёртовым штрейкбрехером. (человек, который ломает сруктуру, выходит на работу, когда все бастуют. Это слово жёсткое, презрительное, ругательное, используется как оскорбление.)

Но она же не знала — так что здесь я мог простить. Она была умной, я чувствовал это сразу. Сильной, независимой, явно успешной в своём человеческом мире. Но под всем этим профессионализмом я заметил проблески уязвимости — усталость вокруг глаз, напряжение в плечах человека, который слишком долго нёс слишком тяжёлую ношу.

Я это знал слишком хорошо. Мне хотелось снять это напряжение. Хотелось дать ей ту поддержку и защиту, которых её человеческий мир явно не давал. Хотелось показать, что значит быть по-настоящему важной для того, кто понимает вес ответственности.

Опасные мысли.

Я приехал сюда, чтобы попросить её о помощи — узнать, готова ли она поверить в то, что люди считают невозможным — и убедить, что она может помочь мне. Я планировал встретить её на ярмарке, а не на шоссе прошлым вечером. А теперь я даже не успел обсудить с ней моё дело, потому что терял над собой контроль.

Я нашёл укромное место и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Обычно мне было несложно разговаривать с красивыми женщинами, но в Сильви было что-то такое, что заставляло меня сомневаться в каждом своём действии.

Мне нужно, чтобы всё прошло идеально. Я не могу её спугнуть.

Но даже когда разум говорил держаться подальше, моя рука сама скользнула в карман пальто, и я сжал пальцами красную ленточку, которой она перевязала мою рану. Таймур дразнил меня за то, что я её сохранил. Думаю, он уже понял, что меня интересует она гораздо сильнее, чем я готов признать.

Я тихо усмехнулся.

Он слишком хорошо меня знал.

— О-о-о. А вот и благородный альфа клана Пири, — раздался голос.

Голос остановил меня как вкопанного, все мышцы напряглись.

Я медленно обернулся и увидел пожилую женщину, наблюдающую за мной яркими, слишком знающими глазами — слишком умными для того, кто притворяется безобидной человеческой бабушкой.

— Миссис Клаус, — тихо сказал я, следя, чтобы мой голос не донёсся до семей, гулявших у соседних палаток.

— Миссис Паттерсон, будь добр, — поправила она с фальшивой сладостью. — Я всё же стараюсь поддерживать определённый образ, дорогой.

— Что вы здесь делаете?

— То же, что и ты, полагаю, — присматриваю за порядком. Убеждаюсь, что определённые… интересы защищены. — Её улыбка стала острой. — Хотя должна признать: переговорыу вашей стороны идут не слишком успешно.

Я стиснул зубы. Она была права, чёрт бы её побрал.

Переговоры между кланами окончательно зашли в тупик — Алексий отказывался уступать ни в одном пункте, а мои люди становились всё отчаяннее с каждым днём. Без единства между нашими подвидовыми кланами у нас не было никакого рычага давления на Операцию Северного Полюса.

— И что вам до этого? — спросил я.

— О, милый мальчик, всё, что влияет на рождественскую магию, влияет и на меня. Ты ведь уже должен это знать. — Она поправила свой красный шерстяной платок, изображая невинное беспокойство. — Так грустно, когда семьи не могут поладить, правда?

— Мы не семья.

— На Северном Полюсе мы всесемья, служащая одному великому делу. — В её глазах блеснуло злорадное веселье. — Хотя даже в семьях случаются… разногласия.