Книга Она и зверь. Том 2, страница 88 – Maginot

В этих словах Астина уловила отголоски прошлого. Почему она осталась в Аталленте? Почему терпела чужие капризы, которые раньше просто игнорировала бы?

Возможно, из жалости – без эрцгерцога его земли не выстоят и дня. Возможно, потому, что начала воспринимать его как друга. Можно было придумать множество объяснений, но она знала истинную причину. И та была эгоистичной. Астина решила не обманывать хотя бы себя: она хотела и дальше видеть лицо любимого из прошлой жизни.

Поднявшись на цыпочки, она нежно коснулась его губ. Внезапный поцелуй, пропитанный отчаянием, тоской и сладостью, был недолгим.

– Что… что это значит? – хрипло выдохнул Териод.

Астина не знала, что ответить. Поддавшись наваждению, она поцеловала его. Но в ее мыслях она целовала не Териода, а человека из прошлого. Человека, о котором эрцгерцог никогда не узнает. Териод лишь на мгновение стал его заменой.

Словно извиняясь, она прошептала:

– Не волнуйтесь, ваше высочество. Завтра вы снова проснетесь человеком.

Это прозвучало как оправдание. Териод понимал, что за этими словами скрывается нечто большее, но не мог понять, что именно. Как не мог он понять и своих чувств. В ее руках сейчас не было оружия, но сердце эрцгерцога почему-тоготово было выпрыгнуть из груди.

Объективно говоря, Бенджамин Леандрос занимал весьма посредственное положение в обществе.

Во-первых, его официальный статус ограничивался титулом барона, полученным за рыцарские заслуги. Во-вторых, хоть он и обладал выдающимися талантами, но все еще оставался студентом академии и не успел проявить себя на государственном поприще. В-третьих, он не обручился с дочерью влиятельного дворянского рода, тем самым заручившись его поддержкой.

Тем не менее Бенджамин оказался в весьма странной ситуации. В чем же заключалась ее странность? В личности человека, с которым сейчас он вел беседу. Наедине.

– Волнуешься? – спросил император, с довольным видом поднимая бокал.

В тихой улыбке, тронувшей уголки его губ, таилась отеческая любовь.

– Видимо, у меня и правда нет таланта к публичным выступлениям, – смущенно ответил Бенджамин.

– Конечно, ведь ты так долго жил в тени, – заметил император.

Однако в его глазах не было и намека на гнев. Да и сам Бенджамин только делал вид, что расстроен. Он прекрасно знал, что от отца мог получить лишь снисходительную жалость и бессмысленное сожаление. Именно это и изгнало когда-то из дворца Бенджамина с матерью. Именно тогда она потеряла всякую волю к жизни.

Однако перед императором Бенджамин мог улыбаться без особых усилий. Ведь человек напротив был слишком мало похож на того, кого можно было назвать отцом, чтобы упрекать его в невыполненном долге.

Бенджамин погрузился в детские воспоминания. В то время, когда, прогуливаясь по дворцу, можно было без труда услышать голоса принцев.

Но в последние десять лет змеиный шепот интриг постепенно стих и больше не нарушал дворцовую тишину. Единственным претендентом на трон остался первый принц Примо, рожденный от императрицы – законной жены императора. Будучи холодным и расчетливым, он безжалостно расправился со всеми сводными братьями.

Всякий раз, встречая его, Бенджамин размышлял, не течет ли в венах Примо вместо крови расплавленная сталь. Иначе как он мог планировать убийство ребенка, у которого еще даже молоко на губах не обсохло?