Книга Две хризантемы, страница 119 – Рико Сакураи

Ихара освоилась в новом жилище, оно вполне соответствовало ее утонченному вкусу. Когда император вошел в павильон, наложница занималась составлением икебаны, но, завидев своего господина, тотчас поспешила навстречу.

Император не удержался и раскрыл объятия, наложница прильнула к его груди.

– Посмотри на меня, – сказал Гендзи. – Ты все еще робеешь передо мной?

– Да. Вы же – император, а я – ваша наложница.

Гендзи улыбнулся:

– В твоих ответах я с удовольствиемощущаю незаурядный ум, присущий всем Ода.

Ихара посмотрела императору прямо в глаза:

– Я чувствую, вы чем-то очень озабочены…

– Да. Тот разговор, что состоялся между нами при первой встрече, повлек за собой определенные последствия, – признался Гендзи.

– Неужели войска сёгуна уже под стенами Киото? – выказала волнение наложница.

– Пока нет, но… Кто знает… – неопределенно ответил тэнно. – Я намерен покинуть Киото и укрыться в небольшом замке…

– Вы возьмете меня с собой? – воскликнула Ихара и в порыве чувств обняла императора за шею, но тотчас спохватилась. – Ах, простите меня, я позволила себе слишком многое…

Гендзи растрогала подобная реакция юной наложницы, невольно он вспомнил леденящий холод, исходивший от госпожи Хикари.

– Конечно. Твои обязанности будут очень непростыми…

Ихара удивленно приподняла брови:

– Я справлюсь, обещаю.

– Тогда приступим к ним прямо сейчас.

Гендзи поцеловал наложницу в шею и осторожно, не спеша приспустил кимоно с ее плеча.

Токугаве Иэясу потребовалось три дня, чтобы подготовить императорские войска к походу в Секигахару. Госпожа Аояги предпочла остаться во дворце. Гендзи, недовольный тем, что она остается, впрочем, так же, как и императрица, выказывал беспокойство. На что госпожа Аояги сказала:

– Сёгуну нужен император и наследники. Я и госпожа Хикари всего лишь слабые женщины. Зачем мы нужны ему? От нас только лишние хлопоты. Не думаю, чтобы Тоётоми опустился до такой степени, дабы стал сводить с нами счеты, тем более императрице ничего толком не известно, я же буду молчать. Отправляйтесь в Секигахару и не думайте о нас.

Гендзи не удержался от слез. Госпожа Аояги терпела из последних сил, храбрившись перед отъездом сына и внуков. Молодая императрица же не соблаговолила проводить ни мужа, ни детей.

…Забрезжил зимний рассвет, час Дракона вступил в свои права. Войско под предводительством господина Токугавы, император Гендзи в отдельном экипаже с детьми и кормилицей, его наложницы – также в экипажах, казначей с государственной казной в крытой повозке под пристальным оком охраны и немногочисленная прислуга были готовы к длительному походу.

Вскоре восемьсот воинов, повозки с фуражом, прислугой и провиантом, а также четыре экипажа двигались вдоль Первой линии по направлению к городским воротам, дабы покинуть спящий Киото.

Путь от Киотодо Секигахары можно было преодолеть за один день. Император рассчитывал, что к вечеру, в час Собаки, войско, домашние и прислуга достигнут убежища.

На протяжении всего пути сыновья императора молчали, они не привыкли вставать рано и оттого весь день чувствовали себя вяло, теперь же, когда на горизонте появилась Секигахара, и вовсе засыпали.

Токугава Иэясу, как человек весьма предусмотрительный, отправил отряд верных людей в Секигахару сразу же после заседания военного совета, дабы те привели замок в надлежащий вид перед приездом императора и его семьи. Поэтому, как только экипаж Гендзи миновал мост, перекинутый через ров с водой, въехав во внутренний двор, в замке закипела жизнь. Прислуга, ожидавшая приезда императора, была во всеоружии: комнаты и парадные залы приготовлены, жаровни щедро отдавали тепло, согревая прибывших, ужин только и ждал того, чтобы его отведали.