Онлайн книга «Возвращение»
|
– Я – Верея. Волхвица. И я вспоминаю: – Ты… да, тебя привезли дней пять назад! – Хотели еще тогда казнить. Не успели. Я горько смеюсь в ответ: – Уступи место царице, Верея. За мной пойдешь… Фёдор от крови хмелеет, своего не упустит. И получаю такой же смешок в ответ. – Смотрю, не он один тут одурел. – Ты про Мишку? Вот шпынь негодный… – Любит он тебя. Без ума и без памяти любит. Я пожимаю плечами: – По себе мой муженек слугу подбирал. Сам дрянь – и холоп пакостливый и подлый. Разве что вороват не в меру. А уж кого он полюбит, той хоть волком вой. Любовь… тьфу! Не любовь это, желание присвоить, обладать, а коли не получится, так уничтожить. Не мое – так и ничье. Глаза вновь привыкли к темноте, и я вижу, как Верея приближается к решетке. – Ты молоденькая совсем… – Да. Мне семнадцать. – Мне уже почти сорок. – Я знаю, Устинья Алексеевна. Развожу руками. – Уж прости. Моя б воля – ушла бы ты из этой камеры на волю. Может, хоть последнее желание завтра дадут? Попрошу за тебя… Верея смотрит серьезно и жестко: – За меня? – Почему нет? Больше мне просить не за кого. Семьи нет, детей богиня не дала, да и к лучшему оно. От свиньи голуби не родятся… Ненависть сидит внутри. Она горячая, она темная и болезненная. Но ненависть эта не к несчастной обреченной девчонке. Ненависть к тем, кто походя сломал мою жизнь. Муж. Михайла. Отец и брат… Могла бы – горло бы перегрызла… ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ-У-У-У-У!!! До воя, до крика, ненависть кипящей кислотой растекается по жилочкам, въедается чернотой под кожу, застилает глаза… Верея о чем-то сосредоточенно размышляет. А потом… – Не знала б я, Устинья Алексеевна, чтоты царица, сказала б – одна из нас. Есть в тебе Матушкин огонь. Неуж не чуяла? Я пожимаю плечами: – Нет. Должна была? – Может, и не могла… если только сейчас раскрылось, – бормочет девчонка. А потом… потом ее глаза вспыхивают огнями. – Скажи, матушка-царица, а отомстить тебе не хочется? Еще часом раньше я бы покачала головой. Ничего не хочу. Только покоя. Только тишины… А вот сейчас… когда болит все тело, когда валяется на полу разорванная рубаха, когда в камере нестерпимо воняет мужиком, до которого я б щипцами не дотронулась… Месть?! Что бы я отдала за месть? И приходит понимание. Все бы отдала. Все и еще немножечко, только вот отдавать некому. – Хочется. Только что я могу сделать? – Ты – ничего. И одна я ничего. А вот вместе… – Вместе? В этом месте… в монастыре… – А это и не важно. Это последние несколько десятилетий монастыри камерами стали, а до того иными были. Достанет тут нашей силы. Ты только согласись! – На что? Верея смотрит шальными глазами: – Я, Устинья Алексеевна, не царица. И рядом не стояла. А вот ты… смогла б ты все поменять, если на то воля Живы будет? Я невольно задумываюсь: – Все поменять? – Дай руку, – отчеканивает Верея. И протягивает свою через прутья решетки. Коридор узкий, мы соприкасаемся самыми кончиками пальцев. И на них начинает вдруг разгораться золотистое сияние. – Не двигайся, – командует Верея. – Как на воле окажешься, найди любую волхву. В храм Живы сходи, она все объяснит. Я, последняя волхвица Живы, отдаю свою жизнь, смерть и посмертие! Матушкину силу отдаю, сестер силу отдаю, я последняя, я право имею! Отдаю для Устиньи Алексеевны! Пусть повернется КОЛЕСО! Вспыхивает яркий золотой свет. |