Онлайн книга «Выбор»
|
– И тебе подобру, боярышня. Чего это ты свои порядки в палатах царских устанавливаешь? Устя брови подняла, на боярыню поглядела достойно, чтобы поняла та, как глупо выглядит. Чтобы осознавала – не боятся ее здесь, разве что посмеиваются про себя. – Я – и порядки? О чем ты, боярыня? – Не царица ты еще здесь-то! – Может, и не буду никогда. На то воля Божия. Так о каких порядках ты, боярыня, толкуешь? Не пойму я тебя что-то! Степанида Андреевна поняла, что боярышню на укоризну не пронять, на совесть не надавить, кулаки в бока уперла. – Чем тебе твоя служанка не люба? Почто человека гонишь да срамословишь? Устя в ответ улыбнулась рассеянно, пальцами по рисунку провела, краем глаза увидела, как крысиная мордочка из-за угла высовывается, но виду не показала. Нет тут никакой чернавки! И не было! – Чем не люба, боярыня? Так не пряник она, поди, чтобы ее любить, не рубль серебряный. И не нужна мне чужая баба при себе, не надобна. Ни сплетница, ни доносчица… – Ты слова-то выбирай, боярышня! – Ты, боярыня, коли спросила, так ответ дослушать изволь. Я тебя на полуслове не перебиваю, нехорошо это. Бульк, который у боярыни вырвался, Устя за счет желудка отнесла. Поела боярыня что-то не то, вот и булькает… – Коли дозволено государем при себе свою служанку иметь, так при мне свой человек и будет: сестра моя приедет вскорости, вещи мои привезет. А твоябаба мне не надобна, не любо мне, когда о делах моих на каждом углу языком треплют. – Да с чего ты взяла, боярышня… – начала было Степанида, да и осеклась. ТАК на нее давненько уж не смотрели. Ровно на ребенка малого. Устя еще и головой покачала. Мол, то ли ты, боярыня, дура, то ли меня такой считаешь? Ой, нехорошо как, глупо даже… позорище-то какое! И ведь не возразишь, не отмолвишь! Разве что скандал затеять на всю округу, да вовсе уж дурой выглядеть будешь. Понятно же, боярышня правду сказала. И Степанида про то знает, и Устинья, и даже Танька, чья морда крысиная из-за угла так и высунулась, чудом не шлепнулась. Палаты это! Здесь не передашь, не расскажешь – так и не выживешь, поди, а только вслух об этом говорить не принято. Но Устинье ровно и законы не писаны. И не боится она ничего? Не видывала такого боярыня. Конечно, обломала б она наглую девку! И не таких обламывали, и эту обломать легко можно. Невелик труд! Боярыня уж и руки в бока уперла, и воздуха набрала… – Это что тут происходит? Фёдор не утерпел. Одно дело, когда Устинья там где-то, далеко, дома у себя, под защитой грозной, а когда ТУТ?! Считай, под его кровом, в шаговой доступности… да как же тут утерпеть-то? Как этого шага не сделать? А вдруг удастся наедине с ней поговорить? Это ж… тогда ж… Пришел он в терем, где боярышень разместили, а тут такое… и хорошее в этом есть, знает он, где его любушка живет. Но и плохое. Это кто тут смеет на нее голос-то повышать? А мы сейчас этот голос с языком да и вырвем?! Фёдор даже сам удивился, как он огневался сильно, аж покраснел весь, кровь к лицу прихлынула. Степанида Андреевна к нему повернулась: – Непорядок происходит, царевич. Вишь ты, всем девушкам чернавок я нашла, а боярышню Заболоцкую то не устраивает. – Почему? – Чернавка ей не мила, требует боярышня, чтобы к ней сестру ее прислали для ухода и помощи. – Так за чем же дело стало? – Фёдор аж грудь впалую развернул. Как же! Защитником себя показать самое милое дело! – Отошли чернавку, а за боярышней… Как ее? |