Онлайн книга «Выбор»
|
– Аксинья, – подсказала Устя. – Вот, за Аксиньей Заболоцкой послать изволь. – Царевич, да… – Ты и со мной спорить будешь, боярыня? – Не буду. – Из Степаниды Андреевны ровно воздух выпустили. Одно дело на боярышень орать, другое – на царевича, коего в теремах побаивались чуточку. Бывает такое. Вродеи тихий, и не злой, и спокойный… так-то. А все одно, от него подальше держаться хочется. Настолько что-то с человеком неладно, что всей внутренностью это чуешь, да выразить не можешь. – Вот и ладно. За боярышней пошли и покои ей отведи, рядом с сестрой. Комнаты хватит. – Хорошо, царевич. – А теперь иди, боярыня. Делай как сказано. Боярыня булькнула еще раз, погромче, развернулась – да и за угол, чудом Таньку по стене рисунком не размазало. Та подслушивала исправно, то-то сплетен в тереме будет! Такое событие! Фёдор к Усте развернулся, улыбнулся, благодарности ожидая, боярышня ему поклонилась честь по чести: – Благодарствую, царевич, не дал ты меня в обиду. Фёдор еще сильнее напыжился: – Только скажи, боярышня! Весь мир к ногам твоим брошу! Устя бы сказала, а потом еще и добавила чем потяжелее, да чего зря народ-то развлекать? Фёдор тоже по сторонам покосился, боярышень любопытствующих увидел, рукой махнул: – А вам тут чего надобно? Прочь подите! И так это сказано было, что ни у кого сомнений не осталось: из всех, кто в отборе участвует, царевича лишь одна волнует. Боярышня Устинья. Не пошел никто, конечно, никуда, только зашушукались громче, зашипели, ровно змеи лютые. Устя в глаза Фёдору посмотрела выразительно, чуть руками развела. Мол, и рада б я поговорить, да сам видишь, царевич. Фёдор тоже понял, поклонился в ответ Усте, да и прочь пошел. Устя к себе в горницу вернулась, покудова боярышни ничего у нее выпытывать не начали, говорить ей ни с кем не хотелось. Дверь закрыла, на лавку села, пальцы зарубку на дереве нащупали, знакомую… А ведь это только первая встреча, первая битва состоялась с прошлым. А впереди еще сколько?! А и неважно! Знает она, ради кого рискует! На любую битву заранее согласна она! И на смерть, но только свою. Больше никого она смерти не отдаст! Где там Аксинья? * * * Пошла и Танька, да не абы куда, аккурат к государыне Любаве, коей давно услуги оказывала. Крысиное личико красным было от возмущения да обиды. Известно же, правда – она завсегда обиднее, а гнала ее боярышня за дело, и Таньке то было ведомо. – Ну, что боярышня? – Выгнала она меня, государыня! Прочь от себя отослала, как собаку со двора согнала! – Как так? – Так вот. – Танька рукой махнула. – Степанида, боярыня, пробовала на нее поругаться, да без толку все, Устинье той ее слова– ровно с гуся вода. Любава только головой покачала: – Плохо. Она об одном говорила, да Танька ее по-своему поняла, ухмыльнулась льстиво-подлизливо: – То не страшно, что выгнала. Подобраться к человеку завсегда можно, только дороже встанет. – Справишься? – Конечно, государыня. Только заплатить придется. Любава усмехнулась ядовито, понимая, что и о себе Танька говорит. Без денег эта шкура продажная и хвостом не шевельнет, ну да ладно, ей и такие надобны тоже, чтобы списать их в подходящий момент. Поэтому кошель с серебром перекочевал за ворот Танькиной рубахи, и чернавка довольно кивнула. Сделает она, что государыня прикажет. А может, и еще кое для кого постарается, смотря сколь заплатят ей. |