Книга Сны с чёрного хода 2, страница 111 – Алексей Небоходов

– И ты не видишь в этом ничего… неправильного?

– Неправильного? – он рассмеялся. – Что в этом может быть неправильного? Это бизнес. Никто не хочет читать о счастливых браках и стабильных отношениях. Скандалы продают. Всегда продавали.

– Значит, ты считаешь, что это нормально?

Антон снова откинулся на спинку кресла, поднял бокал на уровень глаз, рассматривая красное вино на свет.

– Абсолютно.

Мир, который только что был таким чётким, вдруг потерял очертания.

Внутри раздался тихий хруст: едва заметная трещина, которая, тем не менее, распространялась дальше, с каждой секундой, пока осознание погружалось всё глубже.

Её имя, её облик, её голос – всё это было инструментом в чужих руках, тщательно продуманным механизмом для поддержания интереса. Не женщина, не личность, не живой человек со своей историей, а всего лишь удобный бренд, над которым работали, которым тщательно управляли, словно его владелец сидел напротив и сейчас с легкостью объяснял ей правила игры. Всё, что она говорила, что делала, даже то, о чём никогда не рассказывала, могло стать частью нарратива, искусственно созданного для публики. Успех строился не на таланте, не на творчестве, а на обсуждениях, скандалах, вброшенных слухах. Она больше не принадлежала себе.

Пальцы медленно разжались, журнал с лёгким шорохом упал на пол. Антон даже не обратил внимания. Он уже вернулся в свою реальность, где этот разговор не имел значения. Где всё шло так, как и должно было идти.

Лия смотрела на него, ощущая, как что—то внутри неумолимо приближается к точке, за которой не будет пути назад.

Лия медленно водила пальцем по экрану телефона, взгляд скользил по списку контактов, но сознание не выхватывало ни одного имени, не задерживалось ни на одной фамилии. Будто перед ней были случайные люди, случайные цифры, лишённые связи с её прошлым, с её настоящим, с самой ней. Чувство, сначала лёгкое, почти незаметное, постепенно разрасталось, окутывало её липкой тревогой. Что—то ускользало, растворялось на грани осознания, и чем сильнее она пыталась ухватить эту мысль, тем отчётливее понимала: в её памяти зияет провал, зияет пустота.

Пальцы остановились на экране. Осознание пришло внезапно – она хотела написать кому—то, но не помнила, кому. Желание всплыло в сознании само по себе, как инстинктивное движение, как порыв, которому не требуется объяснение. Но в следующую секунду мысль оборвалась, словно наткнувшись на стену.

Глубокий вдох, лёгкое головокружение, как если бы воздух вдруг стал гуще. Веки опустились, сознание отступило, позволяя памяти самой вывести на поверхность забытое. Темнота сомкнулась вокруг, мягкая, плотная, скрывающая за собой нечто ускользающее. Внутри этой черноты всплыл звук – шёпот, приглушённый, обволакивающий, полный странного, незнакомого, но тёплого ощущения. Казалось, голос звучал совсем близко, чуть сбоку, будто кто—то склонялся над ней, но разобрать слова было невозможно.

Чьи—то пальцы скользят по её запястью. Мужские руки, крепкие, уверенные, лёгкое давление на кожу. Прикосновение, в котором нет ни грубости, ни случайности, только нечто естественное, как дыхание.

Образ мужчины всплыл перед глазами, но лицо его оставалось размытым, скрытым пеленой, будто кто—то стёр детали, оставив только ощущения, тёплый след на коже. Кто он? Она знала его? Она должна была знать.