Онлайн книга «Берен и Лутиэн»
|
Так безобразный шрам возник, Что темный изувечил лик; Так охромел навеки Враг. На троне, погружен во мрак, В чертогах тайных, в толще скал Он замысел неспешно ткал Обречь на рабство целый свет. Вождь воинств, повелитель бед, Впредь недругу он и рабу Готовил страшную судьбу: Умножил трижды стражей рать, Не уставал шпионов слать Хитросплетеньями дорог От Запада и на Восток. Они из Северной земли Ему известия несли: Кто пал, кто выступил с войной, Кто покорился, кто казной Владел немалой, затаясь; Красива ль дева, горд ли князь — Все ведал Моргот, все умы Опутал паутиной тьмы. Лишь Дориат, храним от зла Плащом, что Мелиан ткала, Был недоступен для атак: Лишь смутным слухам верил Враг. Летела весть к его вратам О происшедшем здесь и там: Ему войной грозили вновь Семь Феаноровых сынов, И Нарготронд, и Фингон, рать Спешивший в Хитлуме собрать Под древом и холмом: о том Враг в страхе слышал день за днем; Деяньям Берена хвала Вводила в гнев и сердце жгла; А в нефах чащ звенел, не молк, Лай Хуана. Разнесся толк О Лутиэн – на диво всем: Одна, в лесу, что дик и нем, Она скиталась… Изумлен Поступком нежной девы, он В том Тингола провидел план. Был послан Болдог, злобный тан, С огнем и сталью в Дориат, Но был разбит его отряд, Никто не выжил; Болдог пал, И Тингол вновь торжествовал, Бахвальство Моргота презрев. И вновь сомнения и гнев Изведал Моргот: весть пришла, Что Ту повержен, остров зла Разбит, разграблен, сокрушен. Шпионов устрашился он, И в каждом орке был готов Признать лазутчика врагов. А в нефах чащ из края в край Звенел, не умолкая, лай Пса Хуана из гончих свор, Какими славен Валинор. Тогда о Хуана судьбе Воспомнил Моргот. При себе Держал он испокон веков Злых духов в облике волков: Тревожил их зловещий вой Пещеры в камне под горой, И эхом рык гремел средь скал. Из них щенка Враг отобрал И выкормил его с руки, Бросая лучшие куски, От плоти эльфов и людей, — И вскоре в конуре своей Волк не вмещался; на полу Лежал он, вглядываясь в мглу, У трона Моргота; теперь Нибалрога, ни орка зверь На шаг к себе не подпускал. На славу волк попировал Под мрачным троном, теша злость, Сжирая плоть, глодая кость. Там чары пали на него, Преображая естество: Пасть – что огонь, как угли – взгляд, Дыхание – могильный смрад, — Он стал огромней и страшней, Чем звери чащ или полей, Чем твари ада и земли, Что в мир когда-либо пришли; Пред ним склонился, в свой черед, Клан Драуглуина, волчий род. В легендах Кархаротом он, Утробой Алой наречен; В ту пору зверь из адских врат Еще не вырвался, объят Безумьем; там, где грозный свод Навис во тьме, он стережет И ждет: не меркнет ни на час Багровый свет горящих глаз, Разверста пасть, оскален клык — Чтоб не пробился, не проник, Неслышной не прошел стопой В чертоги Моргота – чужой. Но, ло! – приметил страж – во мгле Мелькнула тварь; припав к земле, По хмурой пустоши ползет; Вот замерла – и вновь вперед Рванулась, с виду – волк, избит, Устал, измучен, зев раскрыт; Над волком, распахнув крыла, Летучей мыши тень плыла. Подобных тварей в замке том Немало: тут им кров и дом; Но неспокоен страж; смущен Предчувствием неясным он. «Что за кошмар, страшней, чем ад, Поставлен Морготом у врат От чужаков стеречь порог? Немало мы прошли дорог, Чтоб смерть сама в конце пути Нам к цели не дала пройти! Но от начала наш поход Надежды не сулил. Вперед!» Так Берен обреченно рёк, Замешкавшись на краткий срок, Вервольфьим взором разглядев Издалека разверстый зев; И вновь в отчаянье спешит Меж ям, что рассекли гранит У Ангбанда, у черных скал, — Где встарь Король Финголфин пал. |