Книга Плененная, страница 134 – Сильвия Мерседес

Лишь дойдя до конца Элмит-лейн и повернув на другую улицу, Дэнни спрашивает:

– Кто в беде, Клара? Не Оскар?

Я качаю головой. Как ему все объяснить?

– Прошу тебя, поторопись.

Я почти слышу, как он прикусывает язык. Нужно дать хоть какое-то объяснение происходящему, я это понимаю. Но после всего произошедшего просто не нахожу слов.

Наконец мы выходим на Клеймор-стрит. Я бросаюсь к своему дому и громко стучу в дверь.

– Это я! Вернулась с доктором!

Дверь приоткрывается. Выглядывает Лоуренс, освещенный единственной масляной лампой. Стоящий позади меня Дэнни впивается в него подозрительным взглядом, который Лоуренс ему возвращает. Я спешно представляю мужчин друг другу.

– Доктор Гейл, это мистер Лоуренс. Мистер Лоуренс, это доктор, о котором я вам говорила. Он постарается помочь.

Они обмениваются кивками, и Лоуренс отступает, придерживая дверь.

– Сюда, сэр, – зовет он с достоинством образцового слуги.

Дэнни бросает на меня растерянный взгляд и безмолвно заходит в дом. Юркнув в тесную прихожую, я обгоняю Дэнни и веду его в гостиную.

Он резко останавливается.

– Боги, что это?

Принц лежит на самодельном ложе в центре гостиной, насколько возможно близко к кирпичному камину. Я хотела отнести его наверх, но в доме только одна комната с нормальной кроватью, и это комната Оскара. Хотя Оскара нет – не представляю, где он, и лучше об этом сейчас не задумываться, – я не посмела уложить принца в ворох одеял и простыней брата, его старых рубашек и боги знают чего еще. Поэтому я разложила на полу подушки и одеяла, какие смогла найти в доме, и поудобней устроила на них принца.

Он и правда выглядит очень странно, лежа в блистательных золотых одеждах на жалком потрепанном ковре и старом тряпье. В окружающей обстановке он кажется совершенно фантастическим существом, прекраснейсамой жизни, несмотря на болезненную бледность щек. Не будь он больным, то одним своим присутствием потрясал бы до глубины души.

Дэнни переводит взгляд с него на меня.

– Это… фейри? – Последнее слово он произносит с той же интонацией, с какой сказал бы «паук».

– Полуфейри, – неубедительно отвечаю я и стараюсь не морщиться, видя выражение глаз Дэнни. – Прошу тебя, у меня нет времени на объяснения. Он… важен. От него зависит множество жизней.

– Жизней фейри?

Я закусываю губу. Тролли так же не тронут Дэнни, как и фейри. Как выразить ему словами, сколь важны для меня стали жизни этих созданий? Лир и дети. Да даже жители Нижнего города с их древними верованиями, набожностью и инаковостью, которая оказалась гораздо сложней и прекрасней, чем мне представлялось. Мне вспоминается, как тролли танцевали под свою жутковатую музыку, вспоминается чудо полета священных мотыльков и белый, вырезанный в камне город под светом луны. Всего этого не будет. Все это обречено на погибель, если принц Обреченного города умрет.

– Дэнни, ты же знаешь, я не стала бы просить о чем-то незначительном, – настаиваю я. – Ты не доверяешь мне?

Он смотрит на лежащего на полу незнакомца. Голова принца покоится на промятой серой подушке, тело укрыто несколькими одеялами, и тем не менее его немилосердно трясет.

Лоуренс разжег огонь в камине, но топлива мало, и пламя выглядит крошечным и жалким. Такое ощущение, что оно не дает тепло, а наоборот – забирает.

Меня охватывает страх, что Дэнни сейчас уйдет, не вняв моим мольбам. Он люто ненавидит фейри, ненавидит, даже сам не зная за что. Наверное, за то, что они забрали меня. Мне хочется слезно просить его, умолять, заламывая руки, но я могу лишь стоять и смотреть. И ждать.