Книга О чем молчит река, страница 110 – Изабель Ибаньез

Уит рассмеялся.

– Ее зовут Арабелла, мисс Везде-сую-свой-нос.

Моя бровь не опустилась.

– Она замечательная. Бесконечно любопытная, как и вы, – сказал Уит, закатив глаза. – И мы очень близки. Она любит свои акварели. Подозреваю, что она предпочла бы остаться в деревне и заниматься живописью, а не провести сезон в Лондоне.

– Я слышала о балах. – Я сделала паузу. – Танцы – это весело.

– Вовсе нет. Накрахмаленные наряды, удручающие светские беседы и решительно настроенные матери, навязывающие своих не менее решительно настроенных дочерей каждому завидному холостяку в стране. А в кадрили нет ничего интересного.

Я поморщилась.

– Звучит как название стейка. – Увидев растерянное выражение лица Уита, я добавила: – В Аргентине мой любимый кусок мяса называется cuadril.

– В Англии кадриль – это ужасно скучный танец.

– Не знаю, я никогда его не танцевала.

– Я бы предпочел стейк. Можете поверить мне на слово.

Это заставило меня замолчать.

– Нет, не могу.

Уит опустил взгляд и как-то странно посмотрел на меня.

– Умная девочка.

Воздух между нами застыл, словно от электрического тока, который пронесся между нами. Уит перевел взгляд на мои губы. Тепло разлилось по моим щекам. Меня охватило желание приподнять подбородок и прижаться губами к его губам. Но я не шевелилась, кровь шумела у меня в ушах. Уит отвернулся, стиснув зубы.

Мгновение прошло, и разочарование обрушилось на меня, как таран. Уитфорд Хейз был ужасной, нелепой идеей. Он работал на моего дядю. Знал многое о моих родителях, но не хотел делиться правдой. Слишком много пил и, вероятно, флиртовал с каждой встречной. Трудно чувствовать себя особенной, когда ты всего лишь капля в море.

Но Уит спас мне жизнь. Заботился о том, чтобы мне было комфортно. Вставал на мою сторону в спорах с TíoРикардо.

Уит отодвинулся, замкнувшись в себе.

– Вотчто я думаю, – начала я, желая вовлечь его в разговор. Взяла кисть и принялась раскрашивать верхушку одной из колонн в сочный нежно-зеленый оттенок, который напоминал мне о море. – Вы и есть такой холостяк, на которого английские матери постоянно натравливают своих дочерей в надежде на помолвку.

Мгновенье Уит молча смотрел на меня. А потом состроил гримасу отвращения.

– Я использовал слово «завидный», помните? Вы путаете меня с моим старшим братом.

– Значит, у тебя есть брат.

– Верно. – Его лицо исказилось от раздражения. – Портер.

– Значит, тебе не достанется никаких юных леди? – не отступала я.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы невыразимо надоедливы?

– Мне говорили, что я невыразимо любопытна.

Уит рассмеялся.

– Хорошо, Оливера. В пятнадцать лет я уже был кадетом, а патент на офицерский чин получил едва ли не в яслях. Я много лет не видел англичанок. – Он оторвал взгляд от моего рисунка и посмотрел на меня. – А вы? Кто-то ухаживает за вами?

– На самом деле нет, но я полагаю, что ухажер найдется, если я того захочу.

Уит напрягся и слегка поджал губы. Интересная реакция, которая одновременно взволновала и испугала меня.

– Вот как? – беспечно переспросил он, но я не поверила этому тону.

– Мои родители выбрали сына консула. Эрнесто Родригеса. Он именно тот человек, которого одобрила бы моя мать. Вежливый и воспитанный, со связями и из старинной аргентинской семьи.

– Какой молодец.

– Не могу понять, сарказм это или нет, – сказала я.