Книга Эта башня во мне, страница 50 – Надежда Ожигина

Наконец, стало светлее. Где-то в небе полыхнули прожекторы, будто глаза чудовища. Я услышала шум вертолета, а потом сверху кто-то эффектно спрыгнул, десантировался на проезжую часть, позабыв раскрыть парашют.

– Даня, сваливай по Самотёчной! – раздался звучный приказ.

Курсант резко повернулмотоцикл влево. Я выглянула из-под руки Данилы и сразу узнала Патрика. Тот стоял посреди дороги и, раскинув мощные руки, раскрывал погоне объятья. Просто стоял и ждал, но за его плечами выстраивалась крепостная стена, такая, что не пробить тараном.

Обухов притормозил, тоже оглянулся на Патрика:

– Не играй с этой тварью, она сильнее! Бей, второго шанса не будет!

Патрикей широко улыбнулся, и стена устремилась навстречу тени, принимая на себя мощь атаки. Черные нити оплели кирпичи, прошили насквозь цемент. Переплелись корнями растений, способными крошить даже горы. Наконец-то я услышала звуки: шелест листвы, журчанье ручья. Будто кто-то приоткрыл невидимый занавес, за которым притаился оркестр. Ручей вырос в полноводную реку, и та вышла из берегов. Корни расшатали вековую кладку, вода просочилась между камнями, раздвигая их в стороны.

Патрик покачнулся, но устоял, выправил защиту, ударил сам. Вкинул навстречу реке кулаки. Новая стена перекрыла Садовое, ледяной торос, заморозивший разом корни, и нити, и воду. Но тварь не стала биться о лед, с легким звоном взлетела над новой преградой, царапнув по верхушке когтями, засветившимися нежно-зеленым пламенем. Торос пошел трещинами, помутнел, потом взорвался осколками, раня случайных прохожих, выбивая окна окрестных домов, придавливая машины.

– Дурак! – крикнул Обухов, снова газуя, увозя меня с развороченной улицы, заваленной телами и тающим льдом.

– Кто она такая? – взвизгнула я, прячась под курткой гардемарина.

– Или кто такие, – поправил курсант. – Командор, атакует группа инцов! Использует теневую магию. Трио, хороший баланс. Наймиты. Дирижера пока не чую.

Это он проорал в пространство, выкручивая руль в узких улочках, путая след по московским дворам. Я не успевала читать таблички, вроде проехали парк и больницу, я давно утратила ориентиры и затерялась в пространстве.

Но тени упорно шли по пятам, не сбиваясь, не веря обманкам, которые рассыпал курсант, швыряя карты колоды. Асфальт под колесами сделался влажным, мотоцикл скользил и терял баланс. Корни взламывали покрытие, пробивались сквозь заплатки российских дорог, по обычаю сделанные на скорую руку.

– Где же кромешники? – ругался Обухов, с трудом лавируя между ям. – Почему прислали одного Патрикея?

Карты кромсали черные нити, но тевсе равно оплетали колеса, норовили разорвать бензобак. Проросшие из-под асфальта лианы обвили мою ногу и сдернули с байка. Я больно ударилась, рассадила колени, звезда внутри резанула по сердцу, так, что я закашлялась кровью.

Обухов выматерил Изнанку, круто разворачивая мотоцикл. Карт в колоде осталось немного, но он приготовился к бою с инцами.

Я не знала, чем мне помочь курсанту, просто ползла под его защиту, выдирая ноги из цепких лиан. Я не могла отдать амулет и выкупить сразу две жизни, звезда не хотела меня покидать даже ради спасения бренной плоти.

По иронии мне, наконец, удалось прочесть табличку с названием улицы. Даже удивительно, за какие мелочи цепляется разум в минуты опасности.