Книга Эта башня во мне, страница 51 – Надежда Ожигина

Улица Советской армии. Класс! Самое место героически сдохнуть!

– Командор! – взвыл в эфир мрачный Обухов, в прыжке подбираясь ко мне.

Но на помощь пришел не Фролов.

Сначала я услышала звук. Мощный раскатистый рокот, гневный до мурашек по телу. Он разом заглушил и лес, и реку, и шуршание черных нитей. По миру хлестнуло оголенным кабелем, все вокруг заискрило и замигало: фонари, свет в окрестных домах, трехцветные глаза светофоров.

Я повернула голову и увидела фигуру в кожаной куртке, длинные темные волосы и пять огненных плетей нотного стана, полоснувших по рвущимся к добыче теням.

– Довольно! – спокойно приказал Воронцов. То ли нам, то ли неведомой твари.

Вода закипела, корни обуглились, нити издали отвратительный запах сожженной гниющей плоти.

Обухов тотчас подскочил ко мне, не сводящей глаз с мрачного Грига, подхватил под мышки, вернул на байк. Ударил ногой по кикстартеру, заводя безотказный мотор.

Воронцов оглянулся, кивнул курсанту. Движением бровей приказал уезжать.

Я хотела к нему, рвалась обратно, но Григ снова взмахнул рукой. Его нотный хлыст зацепил дорогу, та вспыхнула двумя рядами огней, будто взлетная полоса. Данила прибавил газу, взял на разгон по скользкой поверхности, байк буквально взлетел над асфальтом, стартовал в звездное небо, опираясь на магию Грига.

Мы перемахнули Сущевский вал и оказались в Марьиной роще, под прикрытием адской карусели огней, электрического цунами, вставшего могучей волной над развязкой.

А вдалеке, за световым потоком, продолжали хлестать по неведомым тварям пять полос нотного стана. Григсочинял для убийц Элен краткий и страшный реквием, только я его уже не расслышала.

Едва мы очутились в Марьиной роще и снова коснулись дороги, я дернулась в объятьях курсанта и потеряла сознание.

– Петр Иванович, разрешите? – Василевский, преданный секретарь-болванка, замер на пороге полутемного зала.

Кондашов, не оборачиваясь, дернул бровями, но Васильев уловил колебания воздуха и прочел в них согласие господина. Дозволение на проход в кабинет и на краткий доклад по существу.

После безумного штурма Бюро, на который его толкнул то ли голод, то ли неумение признать поражение, Петр Иванович предпочитал одиночество.

Подчиненные думали, что он злится. Строит планы пламенной мести, так сказать, копит дерьмо, чтоб ответно залить Бюро, от подвалов до купола крыши.

Жаль разочаровывать Дом Иллюзий, предвкушавший кровавые разборки с агентством, но глава Старшего Дома держал эмоции под контролем. В ту ночь он сражался не с агентством «Брюс», а с Григорием Воронцовым, пытался поставить на место мальчишку. В гневе не осознав, что чародел сдал добычу Бюро и отошел в сторонку. Свел в бою двух злейших врагов и наслаждался зрелищем. Ах, Петр Иванович, так глупо подставился, аж самому забавно!

Теперь Кондашов просто ждал и анализировал факты. Он предчувствовал сердцем зверя, что надвигается катаклизм. Череда неотвратимых бедствий, что навсегда изменит Москву. Кондашов был политиком и бизнесменом, знал, как греть руки на руинах страны, выковыривать из пожарища ценности, а затем путать след и уходить от ответа.

Он помнил исподние войны, как чистили Москву от заезжих, отстаивая права Домов и исконные территории. Не хотелось повтора до нервного тика.

Кто-то пытался сорвать договор. Кондашов, заливая злость коньяком, поднесенным кланом Горной гряды, побеседовал с главой Субаш, дотянувшись паутиной до канала связи. Выслушал, что узнал старый хрыч. Свел воедино все странности свадьбы. Записку, присланную Тамаре, ее поспешное бегство от возможного гнева старшего брата. Эффектное появление Грига, которого заставили играть на гитаре.