Книга Эта башня во мне, страница 186 – Надежда Ожигина

– Кстати, – снова вступила Варька, отвлекая внимание на себя, – а где китайский красавчик? Этот пастырь или как его там?

– Пастырь теней или Жнец душ, – дернула бровью Марго, – в китайской мифологии провожает усопших до моста беспамятства Найхэ, из-за которого нет возврата. Если сравнивать, кто-то вроде Гермеса, но работка у Жнеца попроще и ограничена царством Аида.

– Страсти какие, – одобрил Патрик. – Так где же наш проводник?

– Плескается в речке, – скривилась Стрельцова. – И своих нагнал, настоящий заплыв. Объясняй после этого москвичам, что не стоит купаться возле Кремля. Целое утро от них нет покоя: греются на моем причале, а после снова в воду ныряют.

– А почему у Котельни? Синг Шё упал в воду напротив Кремля!

– Дракон драпанул в мою сторону. Ну и где-то в районе башни эти пастыри потеряли след. Теперь ищут подземный проход в катакомбы, убеждают пустить их в подвалы, мотивируя моей безопасностью. Типа я полная дура и не замечу змеюку! Короче, достали безмерно, жильцы беспокоятся, в чате жалобы. Уберите их от моей высотки,иначе жнецов поубавится!

Третья воинственно взмахнула рукой, ойкнула от боли и снова умолкла.

– Вернемся к утечке, – предложил Фролов. Милейший Вадим Никонорыч явно увидел козла отпущения в моем незабвенном лице и собирался продолжить перекладывать вину на девичьи плечи. Как сказал бы Юэ Лун с неизменной улыбкой, подменять белое черным. – У нас есть доказательства сговора Грига с Сингом Шё, черным драконом. Госпожа Вознесенская, а вы уверены…

Я не успела узнать, в чем уверена, а в чем нет. Даже слова вымолвить в защиту Грига. Или попытаться узнать подробности.

Я подпрыгнула на стуле от резкой боли, пронзившей заполошное сердце, там, где струился светлый металл. Лиловая кровь потекла изо рта, и не только у меня, у других сестер! Поперхнулась Варька, закашлялась пурпуром, согнулась пополам Маргарита. У Норы полились кровавые слезы!

– Что это? – прошептала Мария. – Кто кричит? Откуда удар?

Я тоже слышала крик, от которого трескались перепонки, внутренний вопль, полный боли. Неизбывное одиночество, растянувшееся на долгие годы, прорывалось сквозь барьеры души, оглушая, буравя мозг в ультразвуковом диапазоне.

Новый удар, шестерым под сердце. Отточенным ритуальным ножом.

– Долли! – всхлипнула Катерина, размазывая кровь под носом. – Дашенька, сестра, держись, мы сейчас!

– Будьте вы прокляты, командор, с вашими совещаниями! – я не слышала, кто это крикнул, возможно, потерявшая корректность Марго, умиравшая вслед за любимой подругой. Ведь она сидела у Кудринки, когда ее вызвал Фролов! Могла бы биться сейчас за сестру вместо обсуждения провала кромешников!

Мы с Варькой мчались впереди на котах, и в руках Шестой сверкал гибкий меч, а глаза горели адовым пламенем. Хотелось верить, что мы успеем, ведь боль слегка отпустила, смягчилась, стала глухой и терпимой, будто Долли ввели анестезию.

Марго летела, как настоящая ведьма, на прихваченной в агентстве швабре. Горе и гнев изменили лицо, и сквозь вечную училку, образцовую леди проступила вдруг демоница, яростная, жаждущая убийства. Словно торнадо упало на город, смело весь культурный слой, и в открывшейся бездне обнажилось капище, на котором приносили кровавые жертвы. Не было больше интеллигентности, налета образования, осыпались ненужной листвой все дипломы и ученые степени. Остался сухой песок боли и безнадежная ярость женщины, одинокой и неприкаянной, у которой отнимали подругу!