Книга Эта башня во мне, страница 175 – Надежда Ожигина

Долли хмыкала и шла впереди, опираясь на локоть Китайца. Показывала подземный мир с видом радушной хозяйки. Еще одна скромная радость Пятой помимо готовки и вышивания. Изучение нижней Москвы, диггерство, сотый левел.

Путь до подвалов высотки занял минут десять, не больше, но впечатлений оставил столько, что сгладились ужасы завода «Рассвет».

– Я давно открыла эти ходы, – негромко рассказывала сестра. – Потерны, они так называются. Бродила здесь целыми днями, с фонариком и запасом еды. А потом столкнулась с Матвеем. Я ведь не знала, что он – глава. Просто испод, красивый, заботливый, увлекшийся этим подземным царством! Через столько приключений вместе прошли, столько открытий сделали. И с инцами сражались, и с туннельными тварями… Подземный роман – что река. Разве можно противиться, как устоять после стольких лет одиночества… А потом, на всеобщем сборе, при переделе московских земель… Что поделать, он – Гордон, я – Пятая. Банальный сюжет детектива: роман преступника с полицейским. Хоть душу выверни, хоть с башни прыгай – ничего уже не изменить. Я ведь не комсомолка Варвара, не вложили в меня идеалы светлого коммунизма. Простая баба с простыми мечтами: быть счастливой рядом с любимым. А теперь и этого не осталось…

Она успокоилась, угасла, притихла. Вела не спеша и все говорила, торопясь исповедаться в преступной связи. В общем-то было ей все равно, Долли даже мечтала о смерти, ждала ее, как избавления отжуткой ноющей боли в груди. Я это слышала и боялась, уже не за себя, за сестру. Не знала, как ее защитить.

Может, сыграть на скрипке? Музыка лечит, проверенный факт. Что-нибудь хорошее, чистое. Элегию Массне, например. Под нее хорошо отпускать страдания, рвущие сердце на ленточки. Пред муками погибшей любви даже китайские линчи ничто, так, развлечение оголтелых садистов.

Бедная погасшая Долли, милая Кудринка с мертвым взглядом. Что теперь будет с ее высоткой? Хватит ли сил остаться со-зданием?

Она сама открыла проход для Обухова и Юэ Луна, шепнув «пусть проходят, мне все равно». Позволила проводить себя в комнаты, хозяйничать там, распахивать окна, готовить перекус на уютной кухне. Ей было по фигу, что и как. Она даже поела, немного, с усилием, выпила чашку крепкого чая. Потом заявила, что хочет поспать, выпроваживая нас из квартиры.

Я хотела остаться рядом. Просто посидеть с книжкой в гостиной, ни о чем не разговаривать, не мешать. Но Долли и мне указала на дверь.

Ей снова хотелось выть и орать, выплакать, наконец, потерю, попытаться смириться и проиграть. Опустошить себя до предела и провалиться в исцеляющий сон.

Видя, что со мной сестре тяжело, я из холла позвонила Марго и попросила срочно приехать. Первая даже не удивилась, узнав о тайном романе. Лишь обещала метнуться по Кромке. И позвать Элеонору с другого берега.

Обухов спустился обратно в потерну, чтоб кратчайшим путем попасть на завод.

Юэ Лун накинул мне на плечи пиджак, обнял покрепче и повез домой. Не в Сокольники, как я решила вначале. Он назвал таксисту адрес гостиницы, подрывая к чертям всю мою конспирацию.

Я открыла Юэ Луну проход в гостиницу, но наверх Китайца не позвала.

Никого не хотела видеть в квартире. Кроме Грига, но об этом я умолчала.

Мы устроились в лобби, заказали кофе. Меня все еще трясло от увиденной бойни и прошившего сердце страдания Кудринки.