Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 76 – Надежда Соколова

«Не было печали, – горестно подумала я, слушая этот перечень насущных проблем. – Теперь еще и служанок набирай. – В голове тут же возник образ деревенских девок: красные от ветра руки, неуклюжие движения, глаза, округляющиеся от вида парадной посуды или гостя в шелках. – Да где ж их найдешь, тех служанок, умелых да оборотистых? - Они ж почти все, деревенские, простушки, умеющие в хате хлопотать, коров доить да картошку чистить. Выучки нужной у них нет и не было никогда. Этикету? Сервировке? Уходу за тонкими тканями? – Их же к гостям не выпустишь!» – Одно дело – полы мыть, другое – подавать графин с вином маркизу или не уронить фарфоровую статуэтку при уборке.

Мысль о необходимости их обучения – с нуля, терпеливо и настойчиво – легла на плечи новой, тяжелой ношей поверх всех остальных забот. Глава 40

За сутки до празднования Оттирка меня осчастливил неожиданным визитом Витор горт Арнакарский, граф Эссарский. Да-да, тотсамый надменный сын графини Жизель, который на том званом ужине у своей матушки ухаживал за мной лишь по ее недвусмысленному приказу, а каждый его томный взгляд словно говорил: «Ты здесь случайность, мы с тобой не ровня».

Честно говоря, я уже мысленно поставила на этом знакомстве крест. Ну появилась на вечере провинциальная вдовушка без особого статуса, ну уделил ей время изысканный столичный граф по велению родительницы. Казалось, этого вполне достаточно для галочки. Пора ему заниматься настоящими столичными красавицами, а не тратить время на периферийные диковинки.

Но нет, Витор горт Арнакарский, видимо, решил иначе. И вот его портал сработал у моих дверей, а сам он, перешагнув порог замка, появился в гостиной возле холла, явно намереваясь продолжить это вымученное знакомство. Кареглазый, с волосами цвета воронова крыла, он был одет с иголочки в темно-синий бархатный камзол, отороченный серебряным галуном, и белоснежную рубашку с кружевными манжетами. Он смотрел на мир – и на меня в частности – с привычной надменностью во взгляде, излучая непоколебимую уверенность в собственной неотразимости, словно это был неоспоримый закон природы.

– Добрый день, нисса Ариса, – улыбнулся он приторной, словно засахаренной, улыбкой, элегантно склонив голову. Его перчатки из тончайшей лайки были уже сняты. – Бесконечно рад видеть вас вновь. Ваше платье… – он сделал театральную паузу, окидывая меня оценивающим взглядом, – просто великолепно. Чистота линий, скромное изящество… Наверняка его шила придворная швея самой первой гильдии? – Он произнес это с легким вопросительным подъемом брови, словно ожидая подтверждения своего тонкого вкуса.

Платье на мне было самым простым, скромным, домашним – из добротного, но недорогого льняного полотна серо-голубого оттенка, без излишеств. И я прекрасно осознавала, что Витор намеренно, даже грубо льстит, его комплимент был прозрачен как стекло. Но строгие законы этикета велели принимать эту лесть как должное, с благодарной улыбкой. И потому я ответила, заставив себя искусственно затрепетать ресницами, словно польщенный мотылек:

– Благодарю вас, нисс Витор, мне чрезвычайно приятна ваша столь лестная похвала. Вы очень внимательны к деталям.

Витор самоуверенно улыбнулся шире, явно довольный эффектом, и уселся в глубокое креслонапротив моего, выбрав позу небрежной элегантности. Теперь нас разделял только небольшой резной столик из ореха, накрытый к чаепитию белоснежной скатертью, с уже дымящимся чайником фарфоровым сервизом и вазочкой скромных полевых цветов.