Книга По следам мистера Волка, страница 64 – Ева Кофей, Елена Элари

Людарик шмыгает носом. Он начинает чувствовать себя простывшим.

Пить надо было больше.

— Так я это Бернарду поручил, все ресурсы полностью в его руках. Пусть разбирается.

— Ты… что?

— Я посчитал, что это будет справедливо. Он должен был быть на моём месте. Так что пусть хоть ненадолго почувствует себя начальником.

Ричард хмурится и ничего не отвечает. Одно только это заставляет Людарика напрячься и бросить на дядю внимательный, острый взгляд.

— Займись этим сам, — чеканит градоначальник после затянувшейся паузы.

Голос его холоден, как ноябрьский ветер.

— Мне не хочется, — тянет Людарик. — А тебя это почему волнует? Людям нравятся убийства. Привлечёт внимание к городу. Сам так когда-то говорил… Завтра здесь даже будут журналисты из столицы.

— Я такого не говорил, у тебя уже мозг плавится… Если там вообще он есть.

Ричард срывается с места и нависает над Людариком так, будто собирается ударить.

А глаза у того такие безразличные… как у рыбы.

— Да что с тобой такое, сынок? — Ричард садится рядом и обнимает его.

— Не знаю… Я будто потерял смысл что-то делать. У тебя бывало такое?

— Тебе всего… Я в твои годы!

— Это потому что ты не столь умён, чтобы осознавать всё тщетность бытия…

Ричард Даймон похлопывает его по бедру, поджимая губы. Пытаться вразумить Людарика бесполезно. Он скорее умрёт, чем переступит через «не могу».

— И даже дело тебя не интересует? Хоть есть предположение, кто убийца?

— Оуэн, — зевает страж. — Никто в этом городе больше на такое не способен.

Ричард поднимается, решая оставить племянника и дальшеразлагаться на диване.

— Или нет, — добавляет Людарик. — Но это точно связано с ним.

***

Ричард Даймон привлекает внимание Герберта больше всех прочих. Ещё при первой их встрече Герберт ощутил некую неприязнь, отличимую от той, которую испытывают к нему остальные жители их города. И теперь он убедился в этом.

Сложно объяснить, почему, но даже сидя за столом граф ощущает не то, что напряжение, окутавшее их с градоначальником, а сдержанную его, вежливую, можно даже сказать, враждебность по отношение к Герберту.

Да и проходя мимо он краем уха услышал, как тот роняет сидящему рядом Бернарду нечто колкое и, судя по выражению его лица, остроумное про «бывшего графа».

И Герберту стоило многих усилий, чтобы не показать вида, что до волчьего уха слова эти долетели. Надо ведь быть человеком, всё, что сверх нормы для людей, сейчас должно быть опущено. И граф старается изо всех сил, даже умудряется поддержать милую беседу с одной из знатных дам, которая осмелилась откликнуться на его приглашение и надушилась чем-то напоминающим розмарин, который не все волки переносят хорошо наряду с некоторыми другими травами. Впрочем, возможно, поэтому она и надушилась этим…

Также он сумел сдержать раздражение, когда Кроули принялся описывать свою любовь к его замку и начал нести чушь, забывшись, размахивая вилкой с наколотым на неё куском мяса:

— … волки ведь, что фейри! Только фейри, они, как отдельный вид жизни, а оборотни, они не как волки, которые звери, а как люди, которые волки. Есть разница, не находите, господа? — и смотрит, почему-то, на Бернарда, который не сразу даже замечает этого и понимает, что обращаются к нему.

— Простите? — прерывает он свою негромкую беседу с градоначальником.