Книга Оттенки молока и меда, страница 71 – Мэри Робинетт Коваль

Откуда-то из коридора донеслись голоса, и Бет оглянулась на дверь.

– Сюда идет мой брат. Ты должна дать мне слово. Пожалуйста, Джейн! Или нам конец.

Она сжимала руку Джейн с такой силой, что у той не оставалось ни малейшего выбора, кроме как заявить:

– Я ничего никому не скажу.

Лицо Бет тут же прояснилось, и она смогла встретить вошедшего брата с невозмутимостью, заслуживающей истинного восхищения. А вот Джейн держалась куда хуже: два потрясения практически подряд сказались на ее нервах не самым лучшим образом.

Мистер Дюнкерк вошел в зал вместе с мистером Винсентом – они оживленно обсуждали мелкие детали, заложенные чароплетом в убранство столовой. И мистер Винсент оказался единственным, кто заметил волнение Джейн.

– Вас что-то тревожит? – спросил он, поднимая бровь.

– Нет. Спасибо, что спросили. – Конечно же, с его-то умением замечать каждую мелочь чароплет должен был заметить ее беспокойство. Джейн постаралась взять себя в руки, но все-таки ее голос дрожал так отчаянно, что даже мистер Дюнкерк заметил это и задал тот же самый вопрос. Бет, стоявшая рядом, умоляюще взглянула на нее, но Джейн и не собиралась нарушать данное слово.

– Честное слово, со мной все в порядке. Я просто хотела отдохнуть от суеты и шума гостиной. – Она отвернулась и принялась разглядывать деревья, чтобы справиться с чувствами. – Ваша работа оказывает невероятно успокаивающее воздействие, мистер Винсент.

– Это хорошо. – Чароплет смерил Джейн взглядом еще разок, а затем оглядел комнату и добавил:

– Вы поглядели на нее?

Джейн на мгновение запнулась, а затем сообразила, что речь идет всего лишь о дриаде, располагавшейся сейчас совсем рядом, а вовсе не о Бет.

– О да, поглядела. Очень тонко сделано. Вы можете гордиться вашей работой, правда, я не совсем уверена, что леди Фитцкэмерон одобрит подобное посвящение моей сестре в своем обеденном зале.

– Что? Какое посвящение? – Бет завертела головой по сторонам, как будто ее вовсе не беспокоило ничего, кроме очередной загадки, подброшенной мистеромВинсентом.

Тот поморщился – и измождение на его лице проступило еще ярче.

– Взгляните повнимательнее. Полагаю, вы найдете мою маленькую шалость. А что до леди Фитцкэмерон – сомневаюсь, что она ее найдет. Та рассчитана на более внимательные глаза. В любом случае она была немало впечатлена нашим tableau vivant, так что я всегда смогу сказать, будто это просто оммаж ее художественному вкусу.

– А это не оммаж?

Мистер Винсент обернулся на дриаду, и его лицо смягчилось куда больше, чем, казалось бы, могло.

– Нет, вовсе нет.

Менее внимательный человек наверняка не разглядел бы этой мягкости. А еще кто-нибудь мог бы ее увидеть, но спутать с уважением к талантам Джейн. Сама мисс Эллсворт не сомневалась, что это уважение к самому искусству – и что только искусству принадлежит его сердце. Искусству, получившему воплощение в ее сестре.

– Ох, теперь я ее тоже вижу! – Бет подбежала к дереву с лицом и громко позвала:

– Эдмунд, погляди скорее! Как ловко со стороны мистера Винсента добавить ее сюда. Какое замечательное напоминание о нашем клубничном пикнике! Восхитительно.

Пока остальные восхищались дриадой, Джейн мучилась от желания уйти прочь, а еще лучше – вернуться домой, где смогла бы обдумать все и успокоиться в блаженной тишине. Но возможности отправиться в Лонг-Паркмид прямо сейчас у нее не было, так что пришлось возвращаться в гостиную; Джейн держалась за спинами мужчин, рядом с Бет, будто прикрываясь ею от возможных колкостей. По крайней мере, Дюнкерки хоть немного ценили Джейн – пусть и, вероятно, совсем чуть-чуть.