Книга Оттенки молока и меда, страница 56 – Мэри Робинетт Коваль

Джейн закрыла рот и вздохнула.

– Нет, больше всего я люблю ездить спокойным шагом. Честное слово.

– Значит, мы с вами понимаем друг друга. – Мистер Дюнкерк вскочил в седло своего крупного черного мерина. – Едемте?

Как он и предполагал, терпения Бет хватило минут на пятнадцать спокойной прогулки, преждечем она высказалась о необходимости поднять свежеподаренную кобылу в галоп.

– Иначе я не смогу подобрать ей имя, – заявила она. – Это попросту невозможно, а лошадь должна носить имя, которое ей подходит. А то Бекон… – Бет наморщила носик. – Разве можно назвать так столь изящную кобылу?

– Полагаю, все дело в белых волосках на ее передних щетках^[16]. – Там, где чалая шерсть сменяется белой, узор и впрямь выходил похожим на полоски жирка в беконе.

– Что ж, мою лошадь Беконом звать не будут. Это попросту отвратительно. Она воплощение грации и изящества, но я должна посмотреть, как она бегает, чтобы подобрать ей имя. Нужно понять, какой у нее нрав – буйный или, наоборот, покладистый.

Мистер Дюнкерк выразительно переглянулся с Джейн, а затем предложил Бет доскакать до изгороди, виднеющейся впереди, а затем вернуться, чтобы вновь поехать всем вместе спокойным шагом. Девушку не пришлось уговаривать дважды.

Не медля ни секунды, она подстегнула лошадь и унеслась вперед так молниеносно, что Джейн даже на мгновение показалось, будто это ее собственная кобыла попятилась назад.

Мистер Дюнкерк вздохнул.

– Приятно видеть, как Бет радуется подаренной кобыле. Я боюсь, что в мое отсутствие она страдает от одиночества, и не могу подобрать слов, чтобы отблагодарить вас за доброту, с которой вы к ней относитесь.

– Уверяю вас, мне очень нравится проводить время в компании Бет.

– Она очень хорошая девочка. – Мистер Дюнкерк снова вздохнул, глядя на сестру, успевшую умчаться вдаль. – У нее есть друзья в городе, которых я мог бы пригласить в гости. Как вы считаете, будет ли это правильным?

– Возможно… а возможно, вам стоит и впрямь взять Бет с собой как-нибудь в очередную поездку.

Бет как раз направилась обратно – лошадь под ней резво перебирала ногами, сокращая и дистанцию, и запас времени, остававшегося у Джейн на то, чтобы поговорить с мистером Дюнкерком наедине.

– А это мысль! Семьи некоторых из ее друзей должны быть в городе. Хотя у нашей матушки случится приступ, если ей не позволят вывести Бет в свет со всем приличествующим лондонскому обществу шиком. Но мне кажется, что Бет слишком чувствительна для таких вещей.

Джейн очень хотелось узнать, почему мистер Дюнкерк полагает свою сестру «слишком чувствительной», но она удержалась и спокойно ответила:

– Поездка в город не обязывает еевыходить в свет. Многие достойные люди не считают подобные вещи такими уж важными.

– В самом деле? – откликнулся мистер Дюнкерк. – Не припомню, чтобы хоть раз встречал молодую леди, не обеспокоенную донельзя такими вещами, как «выйти в свет» и «не выйти в свет». Мне казалось, что женщины только об этом и говорят.

– О да, конечно же. Точно так же, как все мужчины говорят исключительно о своих охотничьих сворах. Право слово, мистер Дюнкерк, я немало удивлена, что вам хватает сил столько времени держать себя в руках и не начать рассказывать мне об отличительных чертах ваших пойнтеров!

Тот рассмеялся, и смех у него был глубокий и невероятно приятный.