Книга Оттенки молока и меда, страница 38 – Мэри Робинетт Коваль

Эфирная ткань рядом с ней пошла рябью: мистер Винсент создавал образ Аполлона. А затем, когда все было готово, он распустил складки, скрывавшие их от зрителей.

Как только Дафна предстала перед гостями, те восторженно ахнули. И лишь когда все начали оглядываться на Мелоди, Джейн поняла, что впопыхах невольно скопировала облик сестры. Золотые локоны Дафны завивались точно так же, и хотя ее небесно-голубые глаза были широко распахнуты от ужаса и все ее черты были нарочитыми для удобства создания образа, но разрез этих самых глаз, несомненно, повторял разрез глаз Мелоди.

Мистер Винсент изображал Аполлона – под покровом чар он казался выше, чем был на самом деле, и все его тело излучало золотое сияние. Он протянул руки к испуганной нимфе. Пока гости с изумленным восторгом созерцали tableau vivant, Джейн распустила приготовленный узел, и скрытые складки, распустившись, окутали ее, превращая нимфу в лавровое дерево. Наградой ей стали удивленные и восторженные возгласы зрителей. Все-таки сменять один иллюзорный облик на другой с такой легкостью удавалось не каждому.

Затем, к ее удивлению, Аполлон рухнул на колени и обнял ствол лавра, рыдая так убедительно, что Джейн едва не выпустила лоскут чар, скрывающий ее внутри образа дерева. Однако сбрось она его прямо сейчас – и все мигом поняли бы, насколько непрошеным был этот интимный жест, так что Джейн держалась до тех пор, пока грянувшие аплодисменты не возвестили, что tableau vivant пора заканчивать.

Мистер Винсент поднялся, возвращая себе привычный облик, – его широкая грудь ходила ходуном, так он запыхался, удерживая складки эфирной материи при движении. А Джейн, сбросив иллюзорный облик лаврового дерева, постаралась сделать вид, будто бы дрожь в руках и судорожное дыхание вызваны усилиями, затраченными на чароплетение. Впрочем, никакое чароплетение не смогло бы объяснить румянец на еещеках. Как бы сильно ни раздражал ее мистер Винсент, ей еще ни разу не доводилось поработать над «живой картиной» с мастером подобного уровня. А уж сделать так, чтобы картина пробрала его самого… от этой мысли у Джейн перехватывало дыхание не хуже, чем от сложного чароплетения.

Мистер Винсент при первой же возможности поспешил откланяться, заявив, что ему нужно очистить кисти, хотя все гости наперебой умоляли его остаться, твердя, что этот день станет гораздо скучнее без его присутствия. Впрочем, леди Фитцкэмерон в этих уговорах не участвовала, похоже, она прекрасно представляла границы своей власти над этим человеком, так что лишь милостиво махнула рукой, когда чароплет высказал искреннее желание вернуться в Бэнбри-мэнор. Коротко поклонившись миссис Эллсворт и леди Фитцкэмерон, мистер Винсент собрал вещи и направился вниз по холму.

А остальная компания так и просидела в тени лавра до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Только тогда все наконец-то засобирались по домам, прихватив корзинки, наполненные клубникой.

Джейн шла рядом с капитаном Ливингстоном и мисс Дюнкерк, чувствуя себя так, словно была не такой же незамужней девицей, а престарелой компаньонкой. Капитан, славный малый, потянулся забрать у обеих дам корзинки, заявив, что не позволит им тащить тяжести, позабыв о том, что они прекрасно таскали их сами, пока собирали ягоды. И Джейн, отдавая ему свою, заметила: