Книга 54 по шкале магометра, страница 82 – Мария Папкова, Елена Станиславская, Александр Добсон, и др.

Мина кивнула и провела ладонью по его щеке.

– Но с тобой всё будет по-другому.

Она заводила его всё дальше и дальше в туман. Он, в общем-то, ничего не имел против – ни когда она сняла с него одежду, ни когда потянула за собой в воду.

– И что дальше? Как ты зовешь своего господина?

Мина коснулась его мягкими губами, сладко целуя, одурманивая волшебством.

– Увы, он не откликается на мольбы и не ловится в сети. Есть лишь один способ…

Холодное лезвие блеснуло в руке. Андрей рванулся вперед, крепко сжимая Мину в объятьях и уходя с ней под воду. Она билась как рыба. Колотила ногами, расцарапывала плечи, ударяла ножом. Глупая. Хозяин – не вампир, и не любит, когда кто-то пачкает воду. То ли дело утопленницы. Кому, как не Андрею, это знать?

Легкие разрывались от нехватки кислорода. Над головой собиралась ряска.

Что нужно человеку для счастья? Звездочки на погонах? Теплый день? Глоток воздуха? Или проснуться в прошлом году?

Мина больше не дергалась. Он отпустил её, зажмурился и …

…открыл глаза в собственной постели. В окна бил яркий солнечный свет. На кухне болтал телевизор, в воздухе витал аромат яичницы и свежего кофе.

Андрей откинул одеяло. Не было ни ран, ни царапин. Он спустил ноги с кровати. Высунул голову за дверь.

На кухне стояла Лиза и улыбалась.

В ящике моего стола лежит решение всех ваших проблем.

Это небольшой предмет, достаточно весомый, если держать его, к примеру, в вытянутой руке. У него удобная рукоятка, легко ложащаяся в ладонь. Стоит отметить, она теплая и приятная, насколько вообще способно быть теплым и приятным гладкое темное дерево.

Если честно, я уже и не помню, где и при каких обстоятельствах я обрел этот предмет. Кажется, он был всегда. Не было в жизни вечера, чтобы я не провел привычный ритуал.

Вот я отворачиваюсь от окна, вот подхожу к столу и открываю этот заветный ящик. С мягким шорохом он выдвигается и открывает взору нечто, завернутое в черную салфетку. Как обычно, каждое мое движение максимально бережно. Я поднимаю салфетку как бесценное сокровище и кладу на багровый бархат столешницы.

Двумя пальцами я подцепляю край салфетки и отворачиваю – показалось темное, блестящее, будто масляное дуло. Долой и второй край – и вот мой револьвер лежит уже без этого хлопкового одеяния. Наг, но не беззащитен.

Следующая часть ритуала – чистка. Я ювелирно разбираю оружие на составные части, чтобы каждую привести в идеальный порядок. Не стану скрывать, здесь есть и личная прихоть – мне интересен его секрет, который я каждый раз надеюсь познать.

Не найдется в мире знатока оружия, кто смог бы определить модель моего револьвера. Я знаю, о чем говорю, ведь лично проштудировал все возможные материалы. По сути, в моей собственности что-то среднее между «Кольтом» и «Лефоше», но совсем иное… Совершенное.

Что я люблю во время чистки – так это вспоминать каждый выстрел, который сделал из этого револьвера. Кто только не был на его мушке – мужчины, женщины, дети, старики, животные. Особенно забавно стрелять по мухам – представляя, как наполняются пустотой их фасеточные глаза. Насекомое больше никогда не взлетит. Будет вечно сидеть и смотреть в одну точку. Или наоборот – поползет куда-то, без цели, без смысла, без карты.

Я полирую рукоятку и думаю о самом первом своем выстреле в человека. Как сейчас помню – я сидел на подоконнике и смотрел на тротуар через дорогу от моего дома. Шел дождь, прохожие старались как можно скорее добраться до укрытия. Один старичок сгорбился под зонтом и семенил, обходя лужи. На груди в такт шагам болтались ордена – гордость, память о военных подвигах. Я наблюдал за ним, от скукикрутя револьвер на пальце. Странный позыв – и вот уже дуло уставилось в спину старичку. Палец сам собой взводит курок.