Книга Чуж чуженин, страница 42 – Ксения Скворцова

Мстиша не без труда расчесала волосы и переплела косу. Бросив на отражение в воде последний придирчивый взгляд, она с тяжелым вздохом пошла обратно. Жесткие иголки и шишки кололи натертые ступни, и Мстислава почти тепло подумала о ждущих ее лаптях.

Возвращаясь на поляну, она с предвкушением ожидала, что Нелюб оценит ее преображение, но он седлал лошадь, не обращая на спутницу никакого внимания. Ей даже показалось, что нынче он особенно усердно не замечает ее. Лишь когда она нарочно подошла, чтобы вернуть гребень в свою дорожную суму, Нелюб бросил на нее быстрый, какой-то странный взгляд и тут же отвел глаза.

Пожав плечами, Мстиша приступила к трапезе. Пока она неторопливо, одну за другой отправляла в рот сочные багровые ягоды, Нелюб заканчивал сборы стана. Навьючив лошадь, он затушил остатки огня и разметал кострище, присыпав его влажной землей.

– Пей взвар, – хрипловато проговорил он, поставив у ее ног котелок и стараясь не смотреть на Мстишу.

Теплое питье оказалось очень вкусным и пришлось весьма кстати после купания в холодной воде. Мстислава разомлела, но Нелюб не знал жалости, и вскоре они снова шагали по тропе.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила она.

Нелюб удивленно покосился на нее.

– За что?

– За плащ, – с улыбкой промурлыкала она так, как если бы говорила с каким-нибудь боярским сыном на посиделках.

Кажется, Нелюб почувствовалигривый оттенок в ее словах, и, судя по тому, как сошлись темные брови, тот явно не пришелся ему по душе.

– Ты, должно быть, замерз ночью, – никак не унималась Мстиша.

Она нащупала слабину в броне непривычно рассеянного Нелюба и по наитию пустила в ход свои чары.

– Мне не впервой, – сухо ответил зазимец.

– У тебя рубашка теплая, наверное, – проворковала она и точно невзначай провела ладонью по его плечу. Нелюб неприязненно вздрогнул, будто по нему пробежал мизгирь, и полоснул княжну холодным взглядом.

Мстислава обиженно вспыхнула. Ей захотелось отшвырнуть сделанный Нелюбом посох в самые глухие кусты и, развернувшись, зашагать куда угодно, лишь бы подальше от неотесанного вахлака. Другой бы на его месте, поди, от счастья помер за одно то, что Мстиша в его сторону глянула. Что заметила, разглядела серую букашку у своих ног! А этот еще и недоволен! Еще и ершится да брови хмурит! Да чтоб ему пусто было!

Сердито запыхтев, Мстислава, налегая на палку, ускорила шаг и обогнала Нелюба. Тот лишь хмыкнул себе под нос. Все ему было нипочем.

Но дорога и зной сделали свое дело и поумерили пыл княжны. Вскоре опять заболели ноги, и, подобно вчерашнему дню, им снова пришлось часто останавливаться. Правда, Нелюб больше ничего не говорил. На каждом привале он сразу находил себе занятие: отправлялся за водой, собирал ягоды или орехи, заставлял ленивого Бердяя летать, а иногда молча доставал нож и принимался неторопливо вырезать на Мстишином посохе узоры.

Вспыльчивая, но отходчивая Мстислава тяготилась тишиной, поэтому, перебарывая гордость, потихоньку завела разговор. Она уже поняла, что Нелюб был из тех, перед которыми, как смеясь говаривал тата, хвостом не повертишь, поэтому старалась не повторять своей ошибки. Она расспрашивала зазимца о том, откуда он так хорошо знает дорогу, где добывал кречетов и почему возвращается с одной лишь птицей. Нелюб поначалу отвечал неохотно, словно подозревая, что за Мстишиным любопытством стоит какая-то корысть, но постепенно разговорился, и так ей удалось кое-что разузнать о своем спутнике.