Книга Чуж чуженин, страница 37 – Ксения Скворцова

– Потерпи малость, скоро лес начнется, там на ключе остановимся, передохнем.

Мстислава подняла на спутника глаза, удивленная его человечностью, но Нелюб, не встречая озадаченного взгляда, удостоверился, что девушка твердо стоит на ногах, и отпустил ее.

Новость о привале придала Мстише бодрости, и, когда они вошли под сень высокой березы, в изножье которой тихонько журчал родник, она с наслаждением растянулась прямо на росистой траве и закрыла глаза. Крепко пахло сыростью и сгнившими листьями, и раньше бы Мстислава поморщилась, но нынче этот запах казался слаще меда.

– На вот, подложи, земля студеная, – вывел ее из мимолетной дремы голос Нелюба.

Он протягивал свой сложенный вчетверо заношенный плащ. Мстислава растерялась. Слова благодарности точно кость застряли в горле, но Нелюб, не ожидая их, уже спрыгнул к воде. Мстиша послушно подстелила себе плащ и вытянула ноги. Хотелось пить, но она даже помыслить не могла о том, чтобы сделать хоть еще один шаг. Не успела Мстиша подумать об этом, как возле нее вырос зазимец с берестяной кружкой.

Он молча подал ей питье и снова спустился к ключу, принес воды ястребу, а потом отвел лошадь вниз по течению ручья, где в камнях собралась лужа. Напоив всех своих спутников, Нелюб снова вернулся к Мстише и присел перед ней на корточки, отчего она поежилась.

– Позволишь? – спросил он и, дождавшись слабого Мстишиного кивка, потянулся к ее стопам. Княжна забыла дышать, пока проворные жесткие пальцы распутывали оборы, скидывали ненавистные лапти, освобождали лодыжки от длинных запыленных онучей.

Вместо того чтобы смотретьна свои ноги, Мстислава не могла отвести взора от лица Нелюба. Он действовал сосредоточенно и осторожно, но в то же время совершенно буднично, так, точно прикасаться к ногам юных княжон для него самое обыкновенное дело. Мстиша против воли почувствовала обиду. Еще не случалось такого, чтобы люди – мужчины ли, женщины, высокого ли, низкого ли звания – оставались равнодушны к ее внешности и положению. Одних они откровенно восхищали, других пугали и вынуждали робеть и терять дар речи, но никто прежде не оставался безучастным. Полбеды, что принадлежность Мстиславы к княжескому роду не повергала Нелюба в трепет, только и красоты ее зазимец не замечал. Мстиша могла бы подумать, что от горестей успела подурнеть, но ведь Нелюб уже повидал ее в разных обличиях и всегда оставался одинаково нетронутым.

Едва ли Мстиславу обрадовало бы, если б помытчик начал восторгаться ею или, еще хуже, увиваться за ней. Она не могла не понимать, что подобное внимание наверняка стало бы помехой, более того – опасностью. Но вместе с тем полное отсутствие оного задевало, и она ничего не могла с собой поделать. Кто была Мстислава, если не княжеская дочь и не красавица?

Ей хотелось зародить искру, пробить толстую кожу и коржавое сердце зазимца. Ей хотелось понравиться ему.

Все эти мысли тенью от облака пробежали по кромке ее сознания, не успев принять ясных очертаний. Мстиша, сама того не ведая, предпочитала полагаться не на думы, а на чувства и теперь помимо усталости и потерянности ощущала разочарование и неудовлетворенность. Словно мучимая голодом или жаждой, Мстислава испытывала недостаток чего-то существенного, питательного, того, без чего жизнь делалась невыносимой. Она давно не слышала ни похвалы, ни лести, ни слов восхищения.