Книга Пепел короля, проклятого звездами, страница 242 – Карисса Бродбент

«Столько ошибок напоследок. Но только не ты».

Последняя фраза Винсента стучала в моем мозгу.

Он вздрогнул, словно тоже ее услышал.

– Столько ошибок напоследок, – пробормотал он. – Никогда не хотел, чтобы ты увидела меня таким.

– Я и не хотела видеть тебя таким.

Клянусь богиней, я не лукавила. Иногда я завидовала той Орайе, какой была год назад. Та Орайя ни на мгновениене сомневалась, что отец любит ее. Да, это было единственным, во что она могла поверить, но те представления хотя бы казались прочными и незыблемыми.

Утрата веры в Винсента означала не просто утрату веры в данную личность. Он что-то сломал во мне, разрушил способность доверять другим.

Его лицо исказилось от боли, но тут же приняло прежнее выражение. Может, это просто игра странного освещения? Мысль о том, что возникший здесь Винсент – плод моего воображения, отодвигалась все дальше. Если это галлюцинация, то настолько совершенная, что вполне может оказаться реальностью.

И теперь, когда Винсент стоял передо мной, гнев, подавляемый месяцами, начал прорываться наружу.

– Ты мне врал, – сердито бросила я ему. – Всю жизнь ты говорил мне, что мир – это клетка. Но ты сам посадил меня в клетку. Ты помыкал мной с самого…

– Я тебя спас, – гневно возразил он и шагнул ближе.

Винсент поморщился, словно осознавая, что должен подавить свою злость.

– Ты меня похитил! – выпалила я. – Ты убил мою мать. Ты…

– Я ее не убивал.

– Нет, убивал! – Мой голос звенел под сводами зала, отражаясь от каменного потолка. – В ту ночь ты прилетел в Салине, зная, что она там живет. Ты разрушил город, зная…

– Я…

Нет. С меня довольно его оправданий.

– Хватит вранья. Я почти двадцать лет слушала твои лживые россказни. Я сыта ими по горло. Сыта.

На щеке Винсента дернулась жилка, словно он напрягал лицевые мышцы, чтобы не дать словам выскользнуть наружу.

Зал показался мне более прочным. Туман рассеялся. Винсент повернулся к обелиску и уперся в него ладонью. Глубоко вдохнув, он медленно выдыхал, опуская плечи.

– Эта магия – живая, – уже спокойнее продолжил он. – И центр зала – самая напряженная ее часть. Чтобы поддерживать силу заклинаний, я должен был годами появляться здесь и кормить ее собой. Это самая важная особенность и в то же время самая слабая сторона упомянутой магии. Для завершения мне пришлось обратиться к другой колдунье. После…

«После того, как она ушла».

Он этого не сказал. Не было необходимости.

Винсент обернулся. Его гнев исчез. Осталась только печаль. И вдруг отец показался мне ошеломляюще старым. Старым не в смысле морщин и седых волос. Я ощутила его многовековую усталость, исходящую из души.

– Маленькая змейка, хочешь увидеть, сколько воспоминаний отняло у меня это место? – тихо спросилон.

«Нет», – едва не вырвалось у меня.

Я не хотела этого видеть.

Но я зашла слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Проглотила слишком много вранья, чтобы заслоняться от правды.

Я медленно подошла к обелиску и положила ладонь поверх руки Винсента.

Ночь холодна. Единственное тепло исходит от пожаров, полыхающих по всему Салине.

Но холода я не чувствую. Пролетая над городом, от которого осталась лишь тень былого величия, я не ощущаю ничего, кроме удовлетворения. Год был тяжелым. Вот уже почти два века я ношу корону. Немногим ночерожденным королям, да и другим королям в Обитрах, удавалось столь долго не выпускать власть из своих рук. Мне давно это известно. Однако с недавних пор мои враги вновь зашевелились. Пока они держатся в тени. Но я чувствую их присутствие на каждом балу и каждой встрече. Я ощущаю их глаза на себе и когда нахожусь один у себя в спальне, и когда окружен подданными.