Книга Пепел короля, проклятого звездами, страница 244 – Карисса Бродбент

Но эти глаза.

У тебя мои глаза. Серебристые, как лунный свет, круглые и полные стального гнева. Гнев тоже мой. И бесстрашие.

Я тянусь к тебе. Биение твоего сердечка подсказывает, что тебе страшно, однако ты моментально кусаешь меня смешными зубками за палец. И вонзаются они глубоко.

Маленькая змейка, я не стану тебе лгать.

В ту ночь я намеревался тебя убить.

Но я никак не ожидал, что полюблю тебя. Сильно. Такую любовь называют опустошающей.

Эта любовь столь неожиданна, что меня буквально накрывает ей, и я не успеваю возвести защитные преграды.

Ты зло смотришь на меня, словно готова продолжать поединок со мной. Естественно, ты не знаешь, что вступила в сражение с одним из самых могущественных вампиров, и я, вопреки себе, почти улыбаюсь.

Я не сразу узнаю чувство, родившееся в груди. Гордость.

Я думаю о своем отце и о том, как он годами калечил мне жизнь из страха перед тем, в кого я превращусь, когда вырасту. Думаю о той ночи, когда он равнодушно выбросил из окна моего новорожденного брата – на прокорм демонам.

Представить не могу, чтобы отец хоть когда-нибудь испытывал ко мне чувства, какие я испытываю сейчас.

Никто из родных никогда не питал ко мне подобных чувств.

Мне не подобрать слов, чтобы рассказать о глубине эмоций, охвативших меня тогда, и о страхе, так тесно переплетенном с ними. Я появился в Салине, чтобы избавиться от своих главных слабостей, а вместо этого… распахиваю сердце навстречу одной из них.

С этого момента, змейка, я не допускал и мысли о твоем убийстве.

Я сказал себе, что выберу иной, вполне приемлемый способ. Я тебя воспитаю. Я уберегу себя от тебя тем, что буду оберегать тебя от внешнего мира, способного подсказать тебе, как расправиться со мной.

Я уверял себя, что у нас с тобой будет не так, как было у меня с отцом.

И не так, как было у меня с ней.

Я беру тебя на руки. Ты такая маленькая и хрупкая. И хотя ты меня боишься, но цепляешься за мою шею, словно в душе знаешь, кто я такой.

Я уже испытываю страх, какого не чувствовал даже в раннем детстве.

Я боюсь тебя и того, что ты можешь сделать со мной. Боюсь мира, способного с легкостью тебя убить. Боюсь себя, получившего в дар еще одно хрупкое сердце, поскольку знаю, что не смогу его сохранить.

Но этот страх, маленькая змейка, – самый прекрасный и удивительный.

И каждая минута, проведенная с тобой, тоже прекрасна и удивительна, даже если я уже сожалею об ошибках, которые совершу.

У меня перехватило дыхание. Боль раздирала грудь. Воздух обжигал.

Я стояла на коленях.

В удушающем дыму я заставила себя открыть глаза. Нет, это был не дым, а какая-то магия. Плотная, красная, искрящаяся миллионом оттенков.

Может, поэтому у меня по щекам текли слезы.

Может, и нет.

Винсент был рядом и тоже стоял на коленях. Его рука лежала у меня на плече, но я не ощущала его прикосновения. Меня это ошеломило, но смятение быстро прошло.

Каким бы реальным он ни воспринимался, каким бы реальным ни выглядел, он покинул этот мир.

Винсент грустно улыбнулся мне.

– Орайя, я старался, – скороговоркой произнес он. – Я старался.

Я понимала глубину того, чтовложено в два этих слова. Столетия жестокости, укоренившиеся в нем, давали себя знать. Тысячелетия кровавых начинаний и таких же кровавых завершений. И так – на протяжении поколений.

Не припомню, чтобы Винсент когда-нибудь признавался в своих слабостях. А эти слова были признанием его многочисленных провалов.