Книга Змейка и крылья ночи, страница 79 – Карисса Бродбент

– Сколько веков прошло, а все так же гадко. Легче не становится.

Я чуть не сказала: «Хорошо».

Надеюсь, я все так же буду считать это гадким, когда стану как они, и никогда не откажусь от этой части себя. Мне часто думалось, что сбросить свою человеческую сущность, как змея – старую шкуру, это очень небольшая цена.

Пусть даже здесь и сейчас от одной идеи становилось тошно.

Я помалкивала. Никогда не произнесу эти мысли вслух.

– Скольковремени ты уже этим занимаешься? – спросил наконец Райн.

– Не знаю, – солгала я. – Несколько лет.

Шесть лет, два месяца и четырнадцать дней.

– И видимо, стоит предположить, что наш великий спаситель ночерожденных ничего не знает.

Я стрельнула в него предостерегающим взглядом.

Он рассмеялся, так что чуть-чуть стали видны заостренные зубы.

– Знаешь, отчасти я хотел, чтобы мы были союзниками, из-за этого взгляда. Это с ума сойти какое лицо. Оно такое… такое…

Все черты его оживились, словно он собирался изобразить меня, но потом – весьма благоразумно – решил этого не делать.

– Ладно, забудь.

Я могла промолчать, но почему-то ответила:

– Нет. Винсент не знает.

Почему я в этом призналась? Хотела что-то ему доказать? Доказать, что я больше чем послушный домашний зверек Винсента?

– Это вызвало бы политические проблемы, – продолжила я. – Так лучше для всех.

Совершенно справедливое замечание. Винсент не мог попустительствовать, даже негласно, моим похождениям в человеческих кварталах. Так же как не мог разрешить никаких официальных действий ради меня на ришанской территории. Я буду вольна поступать по собственной инициативе, когда буду настолько сильна, что меня при этом не убьют.

Я воздержалась от уточнения, что, если бы Винсент знал о моих мелких увлечениях, он бы, помимо прочего, запер меня в комнате навечно.

– Ну да, верно…

Судя по интонации, я его не убедила.

Ветерок завладел прядями наших волос – моих иссиня-черных, его темно-рыжих. По такой жаре было очень приятно. Я подняла подбородок ему навстречу, упиваясь тем, как он холодит пот на моих щеках, и посмотрела вдаль за горизонт: безликие осыпающиеся здания человеческого квартала, статичные и угловатые в сравнении с катящимися дюнами. Над всем возвышался замок ночерожденных, рядом с которым все казалось миниатюрным. С этой точки можно было видеть, как встречаются три мира: мир добычи, мир хищников и мир богов.

– Это было неподражаемо, – сказал Райн, прервав долгое молчание. – То, что ты делала на ристалище. То, что ты делаешь здесь.

Я удивилась. На Райна я не смотрела и не ответила ему – ждала, что он поправится или снизит пафос. Но он ничего не прибавил. Он только что сделал мне прямой комплимент и оставил его как есть.

Было странно.

– И прости за то, как я себя вел перед испытанием, – продолжил он. – Это было… Ядумал о вопросах, которые не имели к тебе никакого отношения. Просто плохой день.

Это потрясло меня еще больше, чем комплимент. Несмотря на то, что я практически слышала голос Мише, которая заучивает с ним эти слова.

И опять я ожидала «но», какого-то снижения градуса, но его не было. Я позволила себе взглянуть на Райна, и между нами установилось долгое молчание.

Наконец я ответила:

– Ты хочешь услышать, что я сожалею о случившемся? Я не сожалею.

Он рассмеялся. Не хмыкнул, не фыркнул – это был смех, настоящий, глубокий и оглушительно громкий. Даже не помню, когда я последний раз слышала, чтобы кто-нибудь так смеялся. Включая себя саму. С тех пор, как… С тех пор, как случилось с Иланой.