Книга Змейка и крылья ночи, страница 128 – Карисса Бродбент

Винсент никогда не извинится за то, что он сделал с Райном. Может, и не следовало извиняться. Может быть, в его ситуации он не сделал ничего плохого. Но сегодня он будет делать вид, что ничего не случилось. И может быть, сегодня мне стоит следовать за ним, как я это делала последние шестнадцать лет.

Тем не менее я не могла не прощупать почву. Чуть-чуть.

– Как ришане? – словно между делом спросила я. – Есть новости?

– А как же. Я скоро опять уеду, на несколько недель. Но давай не будем о таких темных материях. Сейчас я хочу быть здесь.

Он вел меня по паркету, и мне это вдруг напомнило, внезапно и ярко, один эпизод. Когда я была еще маленькая, он подхватил меня одной рукой и показал, каково это – летать. Совсем немного, только с балкона на землю. Один раз и больше совсем никогда.

Я рассказала ему об этом, и почему-то от улыбки, которая появилась у него на губах, у меня заныло сердце.

– Помню, – нежно сказал он. – Я тогда увидел, как ты улыбаешься, впервые с тех пор, как я привез тебя сюда.

– Такого я не помню.

– А я никогда не забывал.

Яподумала, каково было летать с Райном – даже при таких ужасных обстоятельствах это было ощущение свободы и ликования.

– Почему ты больше никогда этого не делал? Почему не брал меня полетать?

Улыбка сникла.

– Не хотел, чтобы ты решила, будто можешь летать, и начала бросаться вниз с балконов.

Что бы он ни делал, он прежде всего меня защищал. Всегда.

И словно у него возникла та же самая мысль, он сказал:

– Не бывает так, чтобы…

Его голос умолк, будто слова стали слишком трудными, чтобы вместить их в звуки. Взгляд уплыл в сторону. Даже шаги замедлились.

Я почувствовала всплеск тревоги.

– Винсент?

Взгляд сфокусировался, вернулся на меня.

– Орайя, я не могу поставить себе в заслугу все то, чем ты стала. Даже если порой и хотелось бы. Но если я помог осуществить хотя бы малую толику, это будет величайшим достижением моей жизни.

Мы оба остановились, и я была этому рада, потому что от потрясения могла споткнуться и упасть.

Он никогда так со мной не разговаривал. Ни разу. Вообще.

– В суровые времена думаешь о том, что не успел сказать. И вчера, когда я увидел, как ты упала, я понял, что, наверное, никогда тебе этого не говорил. Меня осенило, что ты, может быть, не знаешь… что ты никогда не знала, как я тебя…

Винсент, король ночерожденных, тот, для кого не было противника, которого он не мог бы разгромить, словно согнулся под тяжестью слов, пытаясь выдавить их из себя.

– Мне было важно сказать это тебе. Вот и все.

Я открыла рот, но не знала, что ответить.

Иногда вампиры называли меня домашней зверушкой Винсента, как будто я была для него способом отвлечься или сиюминутным поводом для забавы. И хотя я никогда не сомневалась, что он меня по-своему любит, все равно иногда было удивительно. Он прожил вдесятеро дольше меня. Ему было больше трехсот лет, а я была частью его жизни менее двадцати.

Волна теплоты, которую я почувствовала от его слов, быстро угасла, сменившись холодным страхом.

– Что случилось? – спросила я. – Что-то не так?

Единственная причина, по которой он начал бы так разговаривать, – это если вот-вот должно было произойти нечто страшное или уже произошло.

Но он покачал головой и снова повел меня танцевальными па.

– Ничего. Просто я стал сентиментальным стариком. И жду того дня, когда мне не придется волноваться, что я тебя переживу.