Книга Змейка и крылья ночи, страница 129 – Карисса Бродбент

Яркая вспышка у него за плечомпривлекла мой взгляд – знакомые очертания, которые я бы узнала где угодно, даже глядя с другого конца зала. Через двери, ведущие во внутренний дворик, выходил Райн. Он был в черном шелковом камзоле с темно-фиолетовым шарфом, который свисал у него по спине. Волосы он распустил беспорядочными рыже-черными волнами. Я заметила его лишь за секунду до того, как он вышел.

Я быстро переключила внимание обратно на Винсента, но, как оказалось, недостаточно быстро. Он заметил, как меня что-то отвлекло.

Когда музыка стихла и вновь стала нарастать, он улыбнулся и тихо сказал:

– Змейка, еще один танец, и я тебя отпущу.

Грудь сжалась от прилива эмоций, которые я не могла уловить. Пугающе похоже на чувство потери. Странное ощущение, что здесь, в этом танце, присутствует нечто такое, что мне не хотелось отпускать, – как будто если позволю этому моменту ускользнуть, он исчезнет навсегда.

Глупая мысль. Я не понимала, почему она возникла.

Но я вложила свою руку обратно в его ладонь. На этот раз первый шаг был мой.

– Еще один танец, – согласилась я.

Ночь была жаркой. Я вышла в патио, моя кожа лоснилась от пота, а снаружи было так влажно, что воздух почти не охлаждал. Когда наш следующий танец закончился, Винсент, сыграв роль моего отца, вернулся к роли короля ночерожденных, правителя воюющей нации. Отойдя к Джесмин, он стал серьезным и властным и что-то начал ей говорить быстрым приглушенным голосом – таким, что я благоразумно не подслушивала.

Церковь окружал парк, обширный, хотя он находился в центре внутреннего города, где земля стоила немало, – и это было вдвойне расточительно, потому что в Доме Ночи вода была еще большей ценностью. Но было ли нечто такое, чего не заслуживала наша богиня? Ничто не было важнее Ниаксии, и Ниаксии полагались самые потрясающие сады на континенте.

В общем, если не задумываться о прагматичных вопросах, сады и правда были потрясающие. Серебряные и синие цветы расстилались передо мной ковром. Он был так приторно красив, что казался чересчур помпезным. Растения были безупречно подстрижены, сформованы, выполоты и политы. Дорожки из мраморной плитки кругами обходили островки зелени непрактичными, но прекрасными узорами. Если смотреть сверху, они образовывали эмблему Дома Ночи.

Символично. Для богини жрецы создали нечто такое, что смогут оценить только онаи они сами.

Мое внимание привлекло какое-то движение слева от меня. На соседней дорожке среди кустов виднелась гора серебра – в темно-красном. Я сразу узнала Анджелику. Невозможно было не узнать. На ней было ниспадающее складками платье – без рукавов, выгодно показывающее ее скульптурные мышцы, – а серебряные волосы заплетены в косу. Рядом с ней стоял Айвен. Они сблизили головы в каком-то серьезном разговоре с третьей фигурой, обращенной ко мне спиной.

Словно почувствовав мой пристальный взгляд, третий собеседник обернулся и посмотрел на меня через плечо.

Я вдруг узнала его.

Мужчина, с которым я в ту ночь разговаривала у реки. Мужчина, который отдал мне сигареты. Он был кроверожденный. Когда он стоял рядом с другими участниками от Дома Крови, это казалось настолько вопиюще очевидным, что я удивлялась, как не заметила этого раньше.

Он поднял руку, прощаясь с Анджеликой и Айвеном, и по этому жесту можно было понять, что мужчина не только кроверожденный, но еще и обладает властью – потому что Анджелика, которая ни от кого не терпит указаний, не говоря ни слова смешалась с толпой.