Книга Дети павших богов, страница 98 – Карисса Бродбент

– Почему?

– Потом что хотят…

Я осеклась.

Нура с Саммерином обернулись ко мне.

– Чего? – спросила Нура. – Тебя? Ты это хотела сказать?

Мне стало дурно. Лучше было бы вовсе об этом не думать. Но мысль уже проникла в мозг и не уходила.

Не идеальный выход. Может быть, совсем негодный. Но как я могла отказаться от возможного решения, когда висит на волоске столько жизней?

– Саммерин, – заговорила я, – у меня к тебе вопрос.

В его ответном кивке было столько зажатого в кулак ужаса, будто он уже знал, о чем я спрошу.

Я не хотела толкать на это Саммерина.

Я так и сказала, когда спрашивала, возможно ли это. Давай найдем другого, имеющего власть над плотью. Или давай найдем другого свежего покойника. Да, мысль пришла мне там, у смертного ложа Эслин, но это не значило, что непременно надо исполнить ее именно так.

Саммерин взглянул на меня жалеючи, словно на простодушное дитя. Такой дар, как у него, невероятно редок – на поиск замены ушли бы недели. Эслин подходила по возрасту, по фигуре, по росту.

– Так звезды сошлись, – жестко сказал он. – С тем же успехом можно этим воспользоваться.

Спасибо и на том, что труп еще не начал смердеть. Одним кошмаром было меньше, когда мы отрубали Эслин голову. Я ужаснулась, когда Ариадна решилась нам помогать. Мы с Саммерином убеждали, что не нуждаемся в помощи и не желаем ее, но она только глянула на нас шрамами в глазницах.

– Сиризены отдали ее тело для этой цели. Это моя работа.

«Не надо», – хотела сказать я, но Ариадна уже отвернулась, не желая слушать возражений. И все-таки я остро ощущала ее присутствие, пока мы отделяли голову Эслин от тела, – это оказалось куда дольше и мучительнее, чем я ожидала. Потом Саммерин взял отрезанную голову и принялся – другого слова не подобрать – лепить ее.

Я задумалась, перестану ли когда-нибудь изумляться его дару. Сколько раз видела, как он залечивает раны, болезни и переломы. Но тут было совсем иное. Саммерин взял лицо Эслин в ладони, и ее плоть стала ему послушна, как глина. Он начал с костей – послышались хруст и скрежет, от которых Ариадна вся сжалась. Подбородок он сделал длиннее и мягче, скулы – более выпуклыми, глазницы – дальше расставленными. Нос сделал шире и более плоским. А потом мышцы и жир на ее лице зашевелились, словно под кожей кишели муравьи. Под конец он достал несколько пузырьков с прозрачной зеленоватой жидкостью.

– Цвет кожи и волос идеально не подогнать, – сказал он. – Это я хуже умею. Но должно сойти.

Он растер жидкость по одним участкам лица, оставив другие нетронутыми. Потом снова взял голову за щеки, и цвет стал вытекать из корней волос и кожи, оставляя белые пряди и сероватые бледные участки.

Сероватые бледные участки на лице мертвого вальтайна-фрагмента.

Все это заняло почти два часа. Закончив, Саммерин бережно опустил голову на стол и взглянул на меня. И на нее. И на меня.

– По-моему, – сказал он, – сносно получилось.

Лучше того. Я смотрела на собственный труп. У того, кто не видел меня воочию, не могло возникнуть никаких сомнений.

– Хорошо… получилось, – выговорила я, хотя и странно было хвалить за такое.

Саммерин смотрел на свое творение не с гордостью – с отвращением. Я надеялась, что особое «зрение» Ариадны избавит ее от зрелища оскверненного тела подруги.

Но она повернула к ней лицо и буркнула: