Онлайн книга «Дети павших богов»
|
– Макс? Все хорошо? Он косится на нее через плечо. Долю секунды это не его взгляд. Потом свечкой загорается знакомый. – Просто устал, – слабо улыбнувшись, говорит он, но – Вознесенные! – он никогда не умел врать. Нуре двадцать два, и она совершенно к такому не готова. Люди, с которыми она вместе сражалась десяток лет, с воплями гибнут на мостовой, а она пробегает мимо. Свернув за угол, она видит жестокую гибель своего командира: копье мятежника пронзает ему грудь. Она вместе со всеми поворачивается и бросает его. А что было делать? Они ждали заурядной вылазки. Сарлазай даже не был целью – просто проходили сквозь него.Но мятежники подстерегли, подготовили засаду – и этой засадой разрушили немалую часть собственного города. Ее поражает такое бессердечие. По пути к назначенному месту встречи она убеждается, что победителями из этой бойни не выйти. Уже приняв эту страшную мысль, она узнает в дыму знакомое лицо. Она хватает друга, затаскивает в переулок, хоть как-то укрытый от боя. Макс хороший боец. Его кинжал мигом оказывается у ее горла. – Не смей убивать меня, – говорит она. – Вокруг сотни мятежников, которые с удовольствием сделают это за тебя. Он опускает кинжал. Чистое облегчение разливается по его лицу, когда он ее узнает, и это выворачивает ей душу. Потом она замечает, сколько на нем крови, и в животе что-то обрывается. – Сколько здесь твоей крови? – спрашивает он, глядя на ее окровавленную одежду, но она качает головой: – А сколько на тебе твоей? – Насколько все плохо? – Очень плохо… Разве сам не чувствуешь? Глаза у него открыты, но видно, что сознание то и дело уплывает. Ужас сжимает ей грудь. Он не удержится на ногах, вот так, без целителя, без… – Нам придется отступить, – говорит он ей. Но она устала отступать. Отступят сегодня – и оставят город, устеленный погибшими зазря. Завтра, или на следующей неделе, или через месяц она будет баюкать еще одного умирающего ребенка или обнимать плачущую мать. И будет бросать прах погибших товарищей в море, уже унесшее миллионы других. Этому не будет конца. А ей больше нечего отдать. Ее рука тянется к его лицу. – У нас есть ты, – шепчет она. – У нас есть ты… – Ну уж нет. – Его лицо сводит отвращением. – Если они хотят гадить в собственную постель, пусть сами в ней и спят. Жестокие слова раздирают ей губы. Но она зла – здесь пострадали невиновные люди. И начали все это мятежники, сами подожгли собственный дом. Да, от боли, что мелькает на лице друга, у нее сжимается сердце. Такая боль… но когда все остальные устали до бесчувствия, она хватается за эту удивительную – опасную – наивность. – Я не могу, – говорит он, и она понимает, что это правда. Он получил дар. Но слишком мягок, чтобы его использовать. Даже если одним ужасным ударом мог бы спасти тысячи жизней. Она его любит. Она никогда не называла это такими словами, даже наедине с собой. Опасное слово. Только сейчас, когда кончается мир, она позволяет себе почувствовать любовь. Ее пальцы сдвигаются ему на виски. Она чувствует его разум своей магией. Она уже узнает его форму. Она знает его, как никого другого. Для нее будет честью позволить ему себя убить. – Ты же понимаешь, что рано или поздно твоя сердобольность тебя убьет, – бормочет она. А потом проникает в его сознание, проталкивается силой в глубину. Срывает двери, которые он так тщательно охранял. |