Книга Дети павших богов, страница 205 – Карисса Бродбент

Она еще голодна.

Их губы сами собой впиваются друг в друга. Они сходятся, как в бою, в безумном стремлении к победе и, так же как после боя, после падают без сил.

Наконец у нее покойно на душе.

И только когда он засыпает, она приоткрывает один глаз и сбоку вглядывается в лицо спящего друга. Внутри разом тепло и холодно. Она знает его, как не знает никого другого. И никому другому не открывала так много себя.

Ей слышатся чужие шепотки: «Она здесь только потому, что спит с Фарлионом».

«Что они понимают?» – говорит она себе. И прячет сердце поглубже.

Нуре двадцать один год, она претендует на пост верховного коменданта.

Напряжение разразилось большой войной. Она мечтала о войне, видя в ней средство снискать уважение. Но никто не предупредил, как она беспросветно уныла. Вскоре люди начинают представляться ей механизмами, которые следует разобрать.

Хорошо. Быть такой холодной – хорошо. Верховные коменданты не бывают мягкими – особенно такие, как она, за кем не стоит мощь семьи и причитающееся мужественности почтение.

Не то что за Максом. Макс тоже кандидат и, очевидно, лучший из четверых – хотя Нура отказывается это признавать даже перед собой. Он, конечно, не знает. Он никогда не знает.

Его мысли почти все время заняты войной. Ему трудно. Она замечает морщины на его лице, видит, как он просыпается среди ночи. Ей страшно видеть в нем эту уязвимость. Она давно поняла, что в мире нет места для мягкости. А он так многое может, когда силен, – он мог бы двигать душами, копьями и кораблями, если бы только избавился от этой слабости.

И потому они, когда бывают вдвоем, не говорят о таких вещах, хотя она видит, что ему хочется. Признав за ним слабость, она призналась бы и в своей, а дни идут, кровь течет, и ставки все больше, и она ничеготак не боится, как выпустить что-либо из запрятанного в самую глубину себя ящика.

Макс очень болен. В желудке у него ничего не держится, даже вода.

Внешне Нура спокойна, но внутри узлом стягивается тревога. Она не отходит от его постели.

Его вызывали по особому поручению верховного коменданта, и вернулся он вот таким. Она не знает, что они с ним сделали. А если бы ей сказали, она бы не поняла. Решайе – из тех вещей, в которые не поверишь, пока не увидишь.

Через несколько дней Макс открывает глаза, и из них смотрит кто-то чужой. Она понимает сразу – достаточно знает Макса, чтобы заметить разницу еще до того, как он открыл рот. В первый раз изо рта вырываются несколько скомканных, почти бессмысленных слов, а пальцами он тянется к ее лицу, будто забыл, как выглядит человек.

Позже он объясняет ей, что это. Хотя и сам, кажется, не понимает. Верховный комендант плотно им занимается, и Вардир тоже. Она наблюдает, как они его готовят. Однако она не постигает, какая сила в нем скрывается, пока однажды в нем не лопается какая-то сдерживающая нить и он одним махом сносит целую учебную арену. Нура, Вардир и верховный комендант остаются целы по чистой случайности. Вардир, несмотря на причиненный ущерб, сияет; верховный комендант угрюм, но доволен. Нура не знает, восхищаться или ужасаться. Может быть, уместно и то и другое.

Время идет. На войне льется все больше крови. Решайе уютно устраивается в шкуре Макса, даже если Максу от этого совсем неуютно. Первое применение Решайе в бою дает победу такую скорую и безоговорочную, что Нура лишается дара речи. Все ликуют. Но Макс рано уходит с праздника. Она после заглядывает к нему: он сидит в темноте, уставившись в стену.