Книга Дети павших богов, страница 114 – Карисса Бродбент

Я не смотрела на окно.

Мой взгляд притянула лежавшая на полу стрела, обернутая материей. На острие горел странный огонек, а шагнув ближе, я разглядела рассыпавшийся вокруг голубой порошок.

– Что это… – начала я.

Закончить не успела – Кадуан, ухватив меня за плечо, дернул назад.

А мир стал белым.

И разлетелся вдребезги. Меня встряхнуло так, что лязгнули кости. Я ударилась спиной в стену – на другом конце зала.

Я ничего не видела – только темнота и плавающий в воздухе синий дым. Половицы подо мной покорежились, расщепились. Я смотрела в ночное небо за проломом потолка. На мне лежало что-то тяжелое. Кадуан, сообразила я, выворачиваясь из-под него. По правому плечу, прижатому его телом, разливалось теплое. Кровь. Его.

Я не готова была к вспышке паники, которую принесло это понимание.

Я зажала рукой его бок, пытаясь унять кровь:

– Ты ранен.

Кадуану было не до того. На его лице отразилась мысль, вытеснившая боль.

– Люди, – процедил он.

Только это и успел сказать, прежде чем пол с громким треском провалился под нами.

Не знаю, чего, собственно, я ожидала. Может быть, чего-то наподобие крепости с чугунными решетками и перекрученной сталью или теряющейся в грозовых тучах темной башни. Но когда вычерченная Максом стратаграмма перенесла нас на желтоватую, как кость, плиту посреди бурного моря, у меня слова застряли в горле.

Здание из полированного белого камня уходит вершиной в морской туман над головой. Стены чуть наклонные, и ревущие волны бьются в них, как кулаки в неподатливую дверь. Ни одного окна, вообще ни одного отверстия, кроме единственной высокой и узкой черной двери.

Стены покрывала резьба. Вблизи я разобрала, что это не картины, а знаки какого-то невиданного языка. Под лучами света в них взблескивало серебро, чернь и леденящий кровь багрянец.

Решайе съежился.

…Страшное место!.. – зашипел он. – …Злое!..

Я поморщилась, сдерживая его возмущение. Хотя он был прав – мне тоже было не по себе.

– Это аранцы построили? – спросила я, пока мы шли к дверям.

Впереди возвышались две тяжелые створки тьмы между светлыми стенами.

Ничего подобного я на Аре не видела. Все казалось древним, чужим.

– Не столько построили, сколько… открыли. Здесь все старое. Наверное, из времен до падения магии.

Макс едва коснулся двери – она открылась словно сама собой. Он, вздрогнув, тихо ругнулся.

– Полагаю, Ордена, несколько лет назад заново открыв это здание, сочли, что жаль оставлять такую замечательную пыточную без употребления. Предприимчивые ублюдки.

Дверь за нами сразу закрылась, словно обидевшись на его тон.

Решайе колотился у меня в мыслях:

…Уйди, уйди, уйди отсюда, уйди…

Здесь было пугающе светло. Пол и стены из того же гладкого белого камня, как снаружи, и также покрыты резьбой. Ни дверей, ни украшений. И светильников нет, но есть свет. И никого – однако я чувствовала на себе тяжелые взгляды.

– Дрянное место, – пробормотал Макс, шагнув вперед.

– Охраны нет?

Шагнув за ним, я невольно перешла на шепот. Слишком здесь было тихо – от противоестественной тишины так и несло угрозой.

Едва договорив, я наткнулась на спину Макса: он внезапно застыл на месте.

Перед нами стояла старуха. Вся в черном, в черном платке, похожем на капюшон. Она не шевелилась, руки сжала на животе. В пустых глазницах морщинистые шрамы. Сиризен.