Книга Дети павших богов, страница 107 – Карисса Бродбент

– Умница, – усмехнулся он, не отрываясь.

Но мне было не до слов – мне было ни до чего, кроме движений его языка, одновременно слишком сильных и недостаточных, слишком нежных и слишком грубых.

В меня проникли два пальца, бедра мои вздыбились, и все кончилось. Я развернулась, отдаваясь налетевшей и разбившейся волне наслаждения. Я еще дрожала, когда Макс, поцеловав в последний раз в средоточие бедер, надвинулся на меня. Я вся превратилась в один нерв, во мне остались одни инстинкты. Я охватила его собой, нашла его рот. Мало. Мне нужно было больше, ближе, нужно было дышать в такт с его дыханием.

Он легко протолкнулся в меня. Мои бедра поднялись ему навстречу. Боги, я и забыла, как это хорошо, как правильно вот так быть с ним вместе, наполниться им. Поцелуй стал еще глубже, его вкус на языке смешивался с моим, его пальцы сжимали мои, наши тела переплелись. Движения нашли ритм, естественный и жадный, он бился в менятвердо и требовательно, и мое тело двигалось навстречу толчкам. Я уже предчувствовала гребень новой волны, нарастающее давление в глубине, куда он проник, делаясь все жестче, прерывисто дыша мне в рот.

– Еще, – приказал, взмолился он. – Еще раз почувствовать тебя, Тисаана.

Он не оставил мне выбора, протолкнувшись в самую глубину, погружая зубы мне в горло. На несколько немыслимых секунд я целиком отделилась от мира, держась лишь за него. Я успела вернуться, чтобы, открыв глаза, увидеть, что и в этом он со мной – запрокинул голову, весь натянулся струной. Я сгребла его и прижала к себе, целуя грубо, содрогаясь с ним вместе. Поцелуй стал мягче, замедлился. Волна прошла.

Да, стал мягче, но не прервался.

Мы еще не готовы были отпустить друг друга. Мы еще не могли говорить. Он целовал меня, целовал, руки шарили по телу, пока снова не скользнули внутрь. Мне было еще мало близости. Хотелось почувствовать его везде.

И я знала – оба мы знали, – что скоро придут слова, заботы, реальность.

Но пока что было только это. Только мы друг для друга, одно тело, и одно дыхание, и все, чего нельзя изъяснить словами.

К тому времени как мы окончательно измучили друг друга, во мне будто не осталось ни одной кости. Перед глазами стоял туман. Я уже привыкла к изнеможению – в последнее время была усталой всегда, всегда, – но эта усталость вместе с болью принесла удовольствие. Распутав руки и ноги, мы с Максом добрались до ванной комнаты, где он наполнил ванну восхитительно обжигающей водой, и с удовлетворенными вздохами окунулись. Теперь мы оба сидели – Макс опирался на край ванны, а я ему на грудь, устроившись в его руках и упершись макушкой в подбородок.

– Приятно, – сказала я.

Не о теплой воде. О нем. Приятно было быть с ним рядом. Чувствовать его всем существом. Сколько недель я себе даже мечтать о таком не позволяла. Не позволяла себе отбросить сомнения, вернется ли он живым.

А когда он вернулся? Я ни за что не хотела его отпускать.

– Давай останемся здесь насовсем, – медленно потянувшись, предложила я. – Я с места не двинусь, а значит, тебе тоже не уйти.

– Фу… – Я не видела лица, но по голосу слышала, как он наморщил нос. – Мы, понимаешь ли, квасимся тут в нашей собственной грязи.

Я взглянула на мутноватую воду. И верно.

– В нашей грязи? – повторила я. – Это с тебя грязь.

– Смелоеутверждение, если вспомнить, что ты сюда прямо с арены явилась.