Книга Дети павших богов, страница 103 – Карисса Бродбент

Сказано это было так, что мне сразу вспомнился отец, когда он, цокая языком и качая головой, просматривал мои небрежные, незаконченные работы.

– А может, он мечтатель? – предположила я.

– Мечтателям нелегко живется. Боюсь, сейчас особенно. – Еще раз взглянув на письмо, он смягчился. – Надеюсь вырастить его достаточно сильным, чтобы смог выжить в таком мире.

В моей груди шевельнулась горьковато-сладкая боль.

Может, и мой отец вот так же говорил обо мне? Что, если за неодобрением он скрывал затаенную любовь?

Я вернулась к отложенному письму на столе, надписанному твердой рукой отца. От робости у меня сосало под ложечкой.

– Только на это всем и остается надеяться, – сказала я и, извинившись, вернулась с письмами к себе в комнату.

Отцовское письмо я перечитала четырежды.

Оно было кратким.

Эф,

вести от тебя и твоих спутников всех глубоко обеспокоили. Отныне невозможно отрицать, что люди желают войны.

Но это не отменяет запретности предложенного тобой пути.

Не понимаю, как ты могла подумать о нарушении их изгнания.

Нирая – отвратительное место. Ты никогда не чтила наших традиций, но я не желаю видеть, как их рушат подобным пренебрежением.

Смотри в оба глаза. Наблюдай за вишраи, поскольку они нам пока не союзники.

Больше не поднимай подобных вопросов.

Не заставляй меня пожалеть о своем выборе.

Тиирн

Шепот.

«Тисаана…»

Я прищурилась на заходящее солнце над бескрайними золотыми разливами. Теперь это Трелл. А когда-то был Низерин. Когда-то был дом.

Не диво, что он меня зовет.

«Тисааааанааа…»

Солнце спускалось, легонько целуя линию горизонта, вороша пальцами травы. Я подняла подбородок, подставила лицо небу, утонула в нем.

Кто-то вдали обернулся, потянулся ко мне. Я не видела кто. Таким ярким был свет, что человек превращался в расплывчатый силуэт. От него донеслось другое имя – имя, которого я не узнала, точно зная, что оно мое.

Пот стекал по загривку.

Я шагнула вперед, но солнце меня ослепило. И стало вдруг таким жарким, ужасно жарким, обожгло кожу. Я моргнула и раскрыла глаза в огненное море – голубое, как пламя, пожиравшее поместье Микова. Как то, что я вдохнула в себя, сражаясь с Решайе на глубочайших уровнях магии.

Золотые просторы съеживались, распадались.

Я опустила глаза – по ладоням расползалась черная гниль. Из кончиков пальцев били лучи.

«Ты меня видишь».

И теперь я узнала голос. Я смотрела, как ссыхается моя плоть: не осталось языка для слов, горла для крика. Ладони – желтоватая кость с багровыми трещинами.

…А когда ты смотришь в зеркало… – шепнул Решайе. – …Сама знаешь, кто отвечает на твой взгляд…

И все же из меня продолжала изливаться сила.

Хлестала, поглощая все, пока перед глазами не осталась одна белизна, белизна, белизна…

Я резко подняла веки – не помня, когда они опустились. Нура стояла надо мной с рапирой в руках, острие почти касалось кончика моего носа. Ее бледные щеки разгорелись, серебряные волосы сиянием окружили голову.

– Куда тебя уносило? – требовательно спросила она.

Ответить я не сумела бы. Всего одна секунда – нет, всего мгновение прошло, как я стояла на ногах, уклонилась от ее удара, пробила Иль Сахаем половину разделявшего нас расстояния.

И вот… лежу навзничь на песке учебной арены.

Целых две секунды. Даже три. Прошли. Просто…

…Пропали… – шепнул Решайе. – …Как и много другое…